Соперники

Патрисия, к удивлению Сан-Марино, сказала ему примерно то же самое: дескать, она со своей стороны сделала все, что могла, но последнее слово по-прежнему остается за Гонсалой, и поэтому на нее сейчас лучше не давить.

Зная, что Гонсала общается по телефону с сыновьями, Сан-Марино обратился за помощью и к ним.

—  Поверьте, я ни в чем не провинился перед вашей матерью, —  клятвенно заверял он Арналду и Тьягу. —  Я люблю ее и хочу только одного: мира в нашей семье.

—  Не похоже, чтобы ты думал о мире, когда кричал на маму и угрожал ей, —  хмуро заметил Тьягу. —  Я не знаю, из-за чего у вас возникла ссора, но не сомневаюсь, что у мамы были основания для обиды. Ты сам должен попросить у нее прощения.

—  Да она меня и слушать не хочет! Отказывается говорить со мной по телефону.

—  Значит, тебе нужно подождать, пока она немного успокоится, —  рассудил Тьягу.

Арналду во время этой беседы угрюмо молчал, а когда остался с отцом наедине, то прямо сказал ему:

—  Ты бы хоть сейчас не лукавил перед нами. «Я ни в чем не виноват»! Может, Тьягу тебе и поверил, но я-то знаю, каково пришлось маме. Легко ли ей было терпеть твой роман с женой Отавиу?

—  О чем ты говоришь, Арналдинью? Ева давно умерла!

—  А тот портрет, который висел у тебя в кабинете? Подозреваю, вы опять поссорились из-за него.

—  Оставь свои подозрения при себе! Тот портрет я давно убрал со стены. И вообще, что ты можешь знать о моей жизни, о жизни матери? Если хочешь нам обоим помочь, то уговори ее вернуться домой.

— Я уже пытался это сделать, —  сказал Арналду. — Но мама на сей раз настроена решительно. Боюсь, тебе не избежать развода, отец.

Отавиу несколько дней корпел над статьей, пытаясь довести ее до совершенства, которому, как известно, нет предела. За этим занятием его и застал Сан-Марино, пожаловавший к брату без предварительного звонка.

— Ой, Сан! Ты пришел за статьей? А я еще не дописал ее… —  стушевался Отавиу как школьник, не успевший вовремя выучить уроки.

— Ничего, допишешь. Не торопись, это не к спеху, — успокоил его Сан-Марино. — Я заехал просто так, поболтать по-приятельски.

— Ты молодец, я очень рад тебе. А почему Гонсала не приехала?

Сан-Марино тяжело вздохнул и ответил с абсолютно искренней печалью в голосе:

— К сожалению, она опять от меня ушла. Временно живет у подруги. Я уже не знаю, что и делать, Отавиу, как ей угождать. Она стала такой капризной, нервной. Возможно, это нечто возрастное.

— Не могу поверить! Гонсала всегда такая спокойная, уравновешенная, доброжелательная.

— Да, все так. С друзьями, с детьми она просто ангел. А ко мне у нее, очевидно, какие-то повышенные требования.

— Ладно, не горюй. Гонсала тебя любит, а значит, вы обязательно помиритесь. Пойдем, я угощу тебя хорошим кофе. Называется экспрессо. Это технология такая, надо использовать специальную кофеварку. Я долго не мог ее освоить, но теперь сам легко справляюсь. Знаешь, все оказалось не так уж и сложно!

Они отправились на кухню, затем переместились в столовую, и все это время говорил в основном Отавиу: о Жулии, которая почти каждый день звонит ему из Японии, о Бетти, чьи фотографии недавно опубликовал престижный цветной журнал, но больше всего о Сели:

— Для меня большое счастье видеть, как она становится обыкновенной жизнерадостной девушкой. Ходит на вечеринки, общается не только с девочками, но и с мальчиками. Кстати, твой младший сын вчера проводил ее домой. Они какое—  то время были в ссоре, а теперь вновь помирились. Надеюсь, что и вы с Гонсалой вскоре помиритесь.

— Дай-то Бог, сказал Сан-Марино и как бы, между прочим, перевел разговор в иное русло: — Отавиу, я все забываю у тебя спросить… Ты однажды говорил о каком-то ключе. А я где-то потерял ключ от ящика своего письменного стола. Так может, это был как раз мой ключ?

—Да, я что-то припоминаю, — неуверенно произнес Отавиу, почесывая затылок. — Кажется, я находил какой-то ключ… Но он ни к чему не подошел, и я его, наверное, выбросил.

Такой ответ был совсем неутешителен для Сан-Марино. Хорошо, если Отавиу действительно выбросил ключ в такое место, где его уже никто никогда не отыщет. А если он вдруг снова всплывет, и Отавиу каким-то образом увяжет его появление с именем Элиу Арантеса?

— Я думаю, это был мой ключ, —  произнес вслух Сан-Марино. — Жаль, что ты его тогда не показал мне. А так, видимо, придется взламывать замок.

Слушая его, Отавиу вдруг отчетливо представил письменный стол и ящик, в который он положил тот самый ключ, но сосредоточиться на этой мысли ему не удалось — Сан-Марино отвлек его внимание очередным вопросом:

— А те цифры, о которых ты говорил, все так же продолжают всплывать в твоей памяти?

— Да, бывает иногда… Но сейчас я увлекся статьей, и они отступили… Я и забыл о них.

— А я тут консультировался с одним врачом, и он сказал, что тебе надо вспомнить всю комбинацию и тогда эти цифры окончательно перестанут тебя мучить.

— Да они уже и не мучают меня, — простодушно произнес Отавиу. — Я же говорю: статья их вытеснила из моего сознания.