Соправитель

Не помню, кто именно сказал фразу, только что произнесенную Никитой Юрьевичем. Кто-то приписывает эти слова Шекспиру, кто-то некому римскому полководцу или врачу Гиппократу. В любом случае передо мной умничают и меня же поучают, что неприемлемо.

— Времена всегда не легки, каждое время сложно по-своему и для своего поколения, — решил и я «родить» афоризм.

А может, когда-нибудь и найдутся умники, что будут начинать свои слова: «Как сказал САМ император Петр III Величайший из Великих…». Мечты, мечты!

— Я считаю, Ваше Высочество, что в Москве нужно навести порядок, это безусловно. Методы могут быть таковыми, чтобы жестоко карать татей, но обезопасить мещан, купцов и дворянство, — высказался Трубецкой.

Ответ получился дипломатическим, когда вроде и соглашается, но говорит общие вещи, с чем спорить никто бы не стал. А спрашивал я конкретно. Так и запишем: «Скользкий и умеет приспособиться, умный, способен стать лояльным»!

— Итак, господа, вот что я собираюсь сделать… — начал я описывать концепцию становления Москвы «городом образцового порядка».

Некогда были очень популярны книги, типа «Бандитский Петербург» или «Бандитская Москва». На страницах этих изданий можно было прочитать про историю и, что поразительно, про развитие криминального мира. Именно что развитие, так как во времена, когда я листал эти книги, «воровская» культура была популярной даже в милицейской среде. Так вот, там в увлекательной форме рассказывались похождения «дедов» московского криминала, прежде всего, некоего Ваньки-Каина, вне воровского мира — Ивана Осипова.

Какое же было мое удивление, когда я узнал про самого результативного сыщика Москвы, чье имя волшебным образом оказалось таким же, как и у знаменитого вора — Иван Осипов. Теперь Шешковский, которого я перетащил себе в помощь в Москву, подымает всех наших людей и даже работает в кооперации с Тайной канцелярией, чтобы понять роль этого Ваньки в московских событиях. Шешковский так же прорабатывает Осипова на предмет использование вора в рамках предстоящей операции. Никто в Тайной канцелярии не чинит препятствий.Наверняка, Александр Иванович Шувалов рассчитывает на мировую, дав указания всемерно способствовать разработке того самого Осипова.

То, что уже известно, говорит о недостаточности фантазии составителей книжного альманаха о бандитах Москвы. Но обвинять их не приходится, ибо даже в самые бандитские времена конца двадцатого века представить себе размах, что творится сейчас, просто невозможно. По сути, в Москве существует две власти, и еще непонятно, какая из них могущественнее. Такие деньжищи уходят в тень, что Петра Шувалова, узнай он, «хватил бы Кондратий»!

Ничего нового, что можно было считать новаторством, я не предлагал. Не знаю, как в прошлом (скорее всего подобное было), но в будущем с такой преступностью порой разбирались жестко. Тот же маршал Жуков в Одессе не миндальничал. Но и убивать этих татей я не хотел, они нужны были для иных целей, пусть в итоге оставалось им жить от силы полгода.

— Триста казаков, еще триста конных гайдамаков-сербов, полк егерей — вот сила, которую я хочу привлечь. Нужно было бы больше, но… — я замолчал, чтобы перетерпеть нахлынувшее чувство обиды.

Оттерли меня от Военной коллегии, оставили только казаков, которые и так не были официально приданы ни к какому полку, да два егерских полка с гольштинцами. Казалось, душу вложил в армию, денег потратил… Одно радует, что Апраксина так и не поставили президентом Военной коллегии, пусть он там и заправляет. Не только это злило. Но о том после. Каверзу затеваю такую, что вся Россия содрогнётся!

— По ночам солдаты и казаки будут дежурить, у каждого плутонга или десятка будет свой участок.Будут и две сотни конных, что на подхвате, случись что, — я пристально посмотрел на Татищева. — Алексей Данилович, как только прибудут казаки, отлучайте от службы всех московских сыскарей, всех.

— Ваше Высочество, но как же так? — пытался возмутиться обер-полицмейстер, но как-то вяло.Мой напор после эмоционального всплеска от злобы усиливался.

— Господин Татищев! Либо исполняете, что велено государем-цесаревичем и генерал-губернатором Москвы, либо езжайте и жалуйтесь матушке-императрице! Вы же ей напрямую в подчинении? — я поднял руку предупреждая возмущение обер-полицмейстера. — Я не закончил, Алексей Данилович! Своей волей я приказываю усилить досмотр дорог на выезде из Москвы, там станут мои люди. О других делах для искоренения разбоя в городе я скажу после.

Сам себе поражался: так жестко, бескомпромиссно я еще себя не вел, что-то просыпается во мне.Так хотели некоторые личности сломить, сделать из меня куклу безвольную, а теперь и самому страшно, ибо может внутренний зверь вырваться наружу и тогда…

— Простите великодушно, Ваше Императорское Высочество, не чрезмерны ли намерения Ваши? — осторожно спросил Трубецкой.