Соправитель

Правильно расценивает ситуацию полковник. Женой мне быть она не сможет, кем? Возлюбленной, не больше! Не в том я положении, чтобы эпатировать общество. Мало того, что все еще женат, так и поступлю в точности, как и Катерина. Что меня тоже в тур по монастырям? Нельзя, мне еще идти против некоторых личностей, что подпортили жизнь, иначе сломаю операцию, которая уже больше полугода готовится.

— Я не хочу портить жизнь Иоанне, — сказал я и все-таки отвел глаза.

— Простите, Ваше Высочество, но поздно, — потупил взгляд Иван Шевич.

Что уже «поздно», я не стал уточнять, иначе разговор мог бы зайти уже в ненужное русло с объяснениями и упреками. Передо мной полковник, который со своими гайдамаками должен помочь навести порядок в Москве. Остальное пусть останется на потом, на очень скорое «потом».

— Приглашаю Вас с дочерью послезавтра на ужин, — сказал-отрезал я и всем своим видом показал, что аудиенция закончилась.

Приглашение и мне далось нелегко, а отцу, наверняка, дастся еще тяжелее его принимать, но достаточно неловких разговоров. Я хочу! Моя воля! Моя Иоанна!

— Мы будем, Ваше Высочество, — после долгой паузы несколько обреченно произнес полковник.

*………*………*

Петербург

21 мая 1751 года. Вечер.

Алексей Петрович Бестужев-Рюмин сидел у себя в кабинете, в доме,достроенномтолько три месяца назад. Канцлер, казалось, должен ликовать: он заключил необычайно выгодный для России мирный договор с Османской империей, уступив туркам лишь в малом, по большей части в репарациях. Никакой радости не ощущалось, а вот что довлело на сердце старика, так предчувствие опасности и даже обреченности. Вот главные ощущения канцлера. АБестужев, несмотря на рациональность и рассудительность чиновника, порой прислушивался и к чутью.

Он сделал ставку, и она проиграла– так мог бысказать Алексей Петрович, если бы заходил поиграть в ресторацию, но второй человек в империи предпочитал спокойный отдых, дома, со штофом чего-нибудь покрепче, лучше прозрачной жидкости.

Канцлер задумался: а действительно ли он второй человек в России? Ранее за этот эпитет он сражался с закулисным дельцом Петром Ивановичем Шуваловым, сейчас же многоопытный канцлер понимал, что он ни второй, ни десятый вельможа в империи. Скоро придет время правления Петра Федоровича, и этот сметет с шахматной доски все фигуры, среди которых не забудет выкинуть и фигурку Бестужева.

Ставка на Екатерину, как регентшу, была объяснима с той точки зрения, что та, кто не имеет прав на престол, обязана быть благосклонной к тем, кто ее на этот великодержавный стул посадит. Тут еще и англичане со своими страхами конкуренции с Россией в мировом океане.

— А что, Архип, дров еще нарубить смогу, да печь истопить? В Сибири холодно! — обратился канцлер к своему уже пожилому помощнику.

— Ты,Аляксей Петрович, не говори так, канцлер же! — отозвался Архип Андреевич Хватов. — А коли и отправят в холода, так я истоплю и дом, и баньку, не сумневайся, мне без тебя только на суд Божий.

— Ошибся я, Архипка, — канцлер тяжело вздохнул.

— Так и что? Мало ошибок было и ране? Ты, Аляксей Петрович,подмогни цесаревичу, того и глядишь, не погонит! — высказался Архип Андреевич, который, несмотря на точто мог казаться диковатым и необразованным уже практически старичком, очень умело лавировал во внутренней политике при дворе.

Некогда именно Архип посоветовал, как чаще всего он это делает, невзначай, не вмешиваться в свару Шуваловых с наследником. И канцлеру удалось остаться в стороне и даже чуть упрочить свое положение из-за неоднозначного отношения императрицы к происходившему. Архип не убедил своего господина не ставить вообще никаких ставок, уж тем более на Екатерину, но канцлер послушал англичан и ошибся.

Английский посол действовал топорно, давал деньги Великой княгине, оставлял часто наедине ее с Анджеем, который умел красиво и ненавязчиво, но системно ухаживать. Расчет был таков, что в России разводов нет, Елизавета не позволит, и Екатерина останется матерью правнука Петра Великого.В то же время, немка вполне благосклонно относилась к Англии и не бредила ни заморскими колониями, ни величественным флотом.

— А что, Архип, может повоевать с Шуваловыми-то? Матушка-императрица, как мать, хочет услышать, что ее дитя невиновно ни в чем. А Петруша, как ни крути, ее племянник. Доклад я еще не подал, занят был переговорами, так что поставим нынче на Петра, — сказал Алексей Петрович и опрокинул в рот рюмку водки, потянулся за кусочком хлеба с красной икрой, закатил глаза от удовольствия и принял решение. — Поезжай в Москву, Архип, встреться с наследником, а я тут матушке доклад зачитаю, да и сам с ней поеду в древнюю столицу. Нужно будет, так и поведай, что не я это с Великой княгиней, не способствовал адюльтерам. А то, что просить за него стану у матушки, чтобы вернула в Военную коллегию и дозволила быть при дворе, то да. Степку, сына друга Апраксина, конечно жаль, но и так ему не быть главой Военной коллегии.

Стук в дверь прервал размышления вслух канцлера.

— Ну что еще? — нетерпеливо спросил Алексей Петрович.