Сопротивление бесполезно!

…Гриценко круто развернулся и хотел было с разворота заехать в переносицу первому «сборовцу», сломя дурную голову летевшему навстречу, да тот, гад, ловким оказался — под рукой проскочил. Зато второй налетел на Гриценковские клыки. Серега клацнул ими — и черенок для лопаты жалко звякнул об асфальт. Клацнул другой раз — и черная кровь фонтаном ударила из перекушенной молодой шеи. Но ни одной капли не обронил Серега, не дал пропасть кровушке, всю выпил без остатка. А мятое тело, будто пустую «тетрапаковскую» коробку из-под томатного сока, откинул прочь.

Ох и бежали от Гриценко, увидев такое, оставшиеся четверо! От одного из них явно воняло говном. «Сопротивление бесполезно!!» — вопил вдогонку как резаный Серега и ржал, ржал, сумасшедший…

Гриценко вмиг успокоился. И на хрена ему теперь та станция? Сыто икнув, пошел обратно домой. Потом, будто что-то вспомнив, вернулся, склонился над трупом, порыскал в карманах — нашел наполовину пустую пачку сигарет. Там же были спички. Мокнув спичку в каплю крови, сиротливо выступившую из раны на шее, написал на бумажной пачке адрес двухэтажного дома с клетчатыми окнами и запихнул обратно.

9

На подходе к своему дому Гриценко неожиданно невесть отчего забеспокоился, решил позвонить дочери. Благо забыл отдать Коровину телефонную карточку. Позвонил от Дома связи.

— Маруся, добре запри дверь и не пускай меня. Чуешь? Шо бы я тебе не говорил — не пускай… Нет, подожди, шо я несу? Закройся в туалете и… Меня сильно избили, Марусь, так я не хочу, шоб ты видела меня таким. Тьфу, вот беда, господи!

В коридоре было темно и тихо, слышалось лишь ровное мурлыканье работающего холодильника. Включив свет, Гриценко впился взглядом в телефонный справочник. Насчитал сорок две фамилии Бойко, сокрушенно покачал головой: «Мать честная, как же мне всех прозвонить?»

Набрал номер Сашки Спинова.

— Саня, ты спишь? У меня новая беда. Нет, Людка не вернулась. Я скажу. Только ты не смейся и не думай, шо я псих какой-то. Хорошо? Саня… Короче: меня укусил вампир. Слышишь — вампир! И теперь я сам стал вампиром, точнее, як его… вурдовампом. Мне тоже несмешно. Я уже загрыз двоих, Саня…

За спиной Гриценко раздался испуганный вскрик. Враз обернулся — дочь! В больших глазах — ужас, по лицу волнами пробегают то свет, то тень… Серега, рыкнув сначала нерешительно, потом, обнажив желтоватые, как у заядлого курильщика, клыки… Зверь восстал в Гриценко, он кинулся, ощерив клыки, на дочь, та, пискнув, шмыгнула в туалет, щелкнула изнутри щеколдой. Серега со всей дури забарабанил кулаками по двери, стал рвать ее когтями, пинать, биться плечом и орать не своим голосом: «Обмажься какашками, тогда я тебя не трону!!»

Давясь слюной, с треском выломал дверь — и тут же ему залепили глаза говном! Подавив в себе всхлип, дочь прошмыгнула под слепой рукой отца и, уже оказавшись за его спиной, дала волю чувствам. Рыдая и голося во весь голос, Машка выбежала из квартиры.

Сколько с того момента прошло времени — десять минут, полчаса, час… Сильно ссутулившись, тяжело дыша, точно зверь, который только что ушел от собачьей облавы, Гриценко поплелся прочь из коридора. Как вдруг ожил, застучал в спину частой пулеметной очередью телефон.

— Ты что ж делаешь, идиот?! — на том конце провода раздался возмущенный голос Спинова. — Дочь до смерти напугал!

— Я тебе говорил, а ты не верил: я вурдовамп!! — пришел в бешенство Гриценко и едва не разгрыз телефонную трубку.

— Лечить тебя надо! — не сдавался Спинов.

— Чем, осиновым колом?!

— Не знаю… Что ты собираешься делать? — Сашка неожиданно заговорил тихим, усталым голосом.

— Мстить.

— Что?! — вновь сорвался на крик Спинов. — Вампиры мстят?!

— Мне плевать на остальных! Для меня это… Як его?.. Во! Дело чести — перегрызть горло тому подонку, шо бил меня клюшкой по башке!

— Ты уверен, что хочешь смер… отомстить тому мальчику? — подумав минуту, спросил Спинов.

— Мальчику?! Бачил бы ты того мальчика! — Гриценко орал, словно лаял. Потом вроде как успокоился, царапнув клыком по пластмассе, недовольно засопел в трубку: — Шо ты имеешь в виду, Спинов?

— Ну, может, ты на нем хочешь сорвать злость, а виноват по-настоящему другой?

— Шо-то я тебя не пойму, Спинов. Ты шо, хочешь выгородить того ублюдка?! — рявкнул Гриценко и, в сердцах двинув пудовым кулаком по несчастному телефону, продолжал орать в испуганно запипикавшую трубку: — Только потому, шо я вурдовамп?! Не мешай, Спинов! Не вздумай вставать мне на дороге! А то я и твою кровушку высосу!..

…На солнце словно вспышка случилась: глаза Сереге выжигал ядовитый желто-зеленый свет, от которого, точно круги на воде, разбегались радужные кольца. Они засоряли собой Серегин взгляд, разбивали его ясную целостность, явившуюся ему всего на несколько дневных часов, но, столкнувшись друг с другом, тонули во взгляде, раскаленными обручами падали на дно и без того воспаленного Серегиного сознания.