Сопротивление и покорность

Нужно учитывать, что большинство людей извлекают уроки лишь из опыта, изведанного на собственной шкуре. Этим объясняется, во-первых, поразительная неспособность к предупредитель­ным действиям любого рода: надеются избежать опасности до тех пор, пока не становится поздно; во-вторых, глухота к страданию других. Со-стра- дание же возникает и растет пропорционально ра­стущему страху от угрожающей близости несча­стья. Многое можно сказать в оправдание такой позиции: с этической точки зрения — не хочется искушать судьбу; внутреннюю убежденность и си­лу к действию человек черпает лишь в серьезном случае, ставшем реальностью; человек не несет ответственностц за всю несправедливость и все страдания в мире и не хочет вставать в позу миро­вого судьи; с психологической точки зрения — недостаток фантазии, чувствительности, внутрен­ней отмобилизованности компенсируется непоко­лебимым спокойствием, неутомимым усердием и развитой способностью страдать. С христиан­ской точки зрения, однако, все эти доводы не дол­жны вводить в заблуждение, ибо главное здесь — недостаток душевной широты. Христос избегал страданий, пока не пробил его час; а тогда — добровольно принял их, овладел ими и преодо­лел. Христос, как говорится в Писании, познал своей плотью все людские страдания как свое соб­ственное страдание (непостижимо высокая мысль!), он взял их на себя добровольно, свободно. Нам, конечно, далеко до Христа, мы не призваны спасти мир собственными делами и страданиями, нам не следует взваливать на себя бремя невозмо­жного и мучиться, сознавая неспособность его вы­нести, мы не Господь, а орудия в руке Господа истории и лишь в весьма ограниченной мере спо­собны действительно со-страдать страданиям дру­гих людей. Нам далеко до Христа, но если мы хо­тим быть христианами, то мы должны приобре­сти частицу сердечной широты Христа — ответственным поступком, в нужный момент добровольно подвергая себя опасности, и подлин­ным со-страданием, источник которого не страх, а освобождающая и спасительная Христова лю­бовь ко всем страждущим. Пассивное ожидание и тупая созерцательность — не христианская по­зиция. К делу и со-страданию призывают хри­стианина не столько собственный горький опыт, сколько мытарства братьев, за которых страдал Христос.

О страдании

Неизмеримо легче страдать, повинуясь челове­ческому приказу, чем совершая поступок, сделав свободный выбор, взяв на себя ответственность. Несравненно легче страдать в коллективе, чем в одиночестве. Бесконечно легче почетное страда­ние у всех на виду, чем муки в безвестности и с по­зором. Неизмеримо легче страдать телесно, чем духовно. Христос страдал, сделав свободный вы­бор, в одиночестве, в безвестности и с позором, телесно и духовно, и с той поры миллионы хри­стиан страждут вместе с ним.

Настоящее и будущее

Нам до сих пор казалось, что возможность планировать свою жизнь как в профессиональ­ном, так и в личном аспекте относится к неотъем­лемым человеческим правам. С этим покончено. Силою обстоятельств мы ввержены в ситуацию, в которой вынуждены отказаться от заботы о «завтрашнем дне» (Мф 6, 34), причем существен­но, делается ли это со свободной позиции веры, что подразумевает Нагорная проповедь, или же как вынужденное рабское служение текущему мо­менту. Для большинства людей вынужденный от­каз от планирования будущего означает безответ­ственную, легкомысленную или разочарованно- безучастную капитуляцию перед текущим момен­том; немногие все еще страстно мечтают о луч­ших временах в будущем, пытаясь отвлечь себя этим от мыслей о настоящем. Обе позиции для нас равно неприемлемы. Для нас лишь остается очень узкий и порой едва различимый путь — принимать любой день так, как будто он послед­ний, и все же не отказываться при этом от веры и ответственности, как будто у нас впереди еще большое будущее. «Домы и поля и виноградники будут снова покупаемы в земле сей» (Иер 32, 15) — так, кажется, пророчествовал Иеремия (в парадоксальном противоречии со своими иере­миадами) накануне разрушения священного гра­да; перед лицом полного отсутствия всякого буду­щего это было божественное знамение и залог но­вого, великого будущего. Мыслить и действовать, не теряя из виду грядущее поколение, сохраняя при этом готовность без страха и забот оставить сей мир в любой день,—вот позиция, практически навязанная нам, и храбро стоять на ней нелегко, но необходимо.

Оптимизм

Разумнее всего быть пессимистом: разочарова­ния забываются, и можно без стыда смотреть лю­дям в глаза. Оптимизм поэтому не в чести у разу­мных людей. Оптимизм по своей сути не взгляд поверх текущей минуты, это жизненная сила, сила надежды, не иссякающая там, где отчаялись дру­гие, сила не вешать головы, когда все старания кажутся тщетными, сила сносить удары судьбы, сила не отдавать будущего на произвол противни-

4<5