Сопротивляйся

Несмотря на жесткую хватку ладони, его губы мягкий и осторожные. От этого я закрываю глаза, вздрогнув и застыв. Мое сердце отбивает удары в течение секунд, пока до тела доходит, что происходит.

Мы просто не двигаемся, и свист тихого дыхания, смешанного с моим, единственный звук в этой комнате.

Это короткая передышка.

Как только я размыкаю губы, чтобы сделать шокированный вдох, горячий влажный язык оказывается у меня во рту.

По телу Чернышова проходит дрожь.

По моим коленям ударяет слабость.

Чтобы не упасть, забрасываю руки на его шею, забывая о том, что должна сопротивляться.

Отпустив мой затылок, он сжимает рукой мою талию, и по моему животу растекается лава от контакта с каждым углом и выпуклостью на его твердом теле.

Зарываюсь пальцами в его волосы, ловя атаки его языка своим и стону оттого, что его эрекция такая молниеносная и очевидная.

Именно это отрезвляет меня, как удар по голове.

Яд в моей крови такой концентрированный, что его не вытравить ничем.

Его предательство, которое я не смогла простить тогда и не смогу сейчас. Потому что слишком сильно его люблю!

– Я не могу… – хриплю, отскакивая в сторону. – Не могу… – хватаю с пола свою сумку.

– Оля… – упершись ладонью в спинку стула, Чернышов сгибается пополам и опускает голову. – Давай начнем сначала, – вскинув голову, он смотрит на меня исподлобья потемневшими глазами.

– Я не могу… – тряхнув головой, иду к двери.

Моя куртка висит на напольной вешалке. Сняв ее оттуда, прижимаю к груди.

Я обещала себе не бежать, и я не буду.

Взявшись за ручку, оборачиваюсь и говорю:

– Хорошего дня.

Выйдя в коридор, вижу двоих посетителей на стульях у стены, которым, к счастью, нет до меня дела.

Глава 28

Наши дни

Руслан

– Нафиг… – с хрипом издает Саня за моей спиной.

Не сбавляя скорости, оставляю его позади, продолжая двигаться по парковой дорожке в режиме гребаной ракеты. Шипы кроссовок дают сцепление с промерзшей землей, не позволяя свернуть на повороте шею, когда меняю направление, собираясь сделать большой круг, а может пять кругов, пока в башке не начнет свистеть.

Под бинтовой повязкой немного тянет локоть, в остальном мое тело ведет себя так, будто выбить из него дурь будет сложнее, чем я думал.

Легкой трусцой Романов завершает свою пробежку, и я нагоняю его, сделав круг, который собирался, и вернувшись в ту точку, на которой десять минут назад мы расстались.

– Ты сегодня допинга нажрался? – пристраивает задницу на скамейке, упираясь локтями в колени.

Холодный воздух обжигает легкие.

Двигаюсь туда-сюда перед лицом своего шурина, восстанавливая дыхание и вытирая пот со лба под резинкой шапки.

– Настроение хорошее, – отвечаю на его вопрос.

– Ну, да, – прокашливается. – Оно и видно. Я на сегодня все. Хочу живым домой вернуться, а не полудохлым.

Мое настроение – американская горка, на которой нет подъема. Только спуск градусов под девяносто.

Глядя на парк перед собой, усиленно дышу через нос, понимая, что сам я домой вернуться не могу. Если бы я хотел там находиться, меня бы здесь не было в десять утра субботы.

Переворачиваю запястье и смотрю на часы.

Начало одиннадцатого.

Мои дни не тянутся. Они летят и слишком быстро, но я выждал достаточно долго, чтобы все вокруг стало казаться кривым и раздражающим. Мои потребности перевернулись самым, блять, элементарным образом, выпятив наружу то, что три года сидело на подкорке, но не сверлило нутро так, как сейчас. Не давая жрать, спать и функционировать в каком-то привычном режиме.

Еще пацаном я приучил себя к тому, что не стоит бороться с тем, чего не можешь изменить, и сейчас не собираюсь этого делать. Я ничего не могу изменить. У меня нет машины времени, но если бы она была, я бы с удовольствием отмотал на пять лет назад, чтобы понять, был ли шанс у меня и моей любимой жены не оказаться в том дерьме, в котором мы оказались.

Моя потребность в ней больше, чем я мог себе представить. Больше, чем позволял себе представить за три прошедших года. Больше, чем я и так знал. Я ступил на эту тропу и не смогу свернуть, пока не пройду по ней до конца. Каким он будет, я не знаю, но это нихрена не меняет, я все равно не смогу свернуть и не буду пытаться. Только не в этот раз.

– Я уезжаю, – говорю Сане, не дожидаясь его ответа.

– Спасибо, что предупредил, – слышу его ворчание.

Серый дневной свет – отличное оформление моего супердерьмового утра.

Я не привык, чтобы люди от меня шарахались, но именно это происходит, когда обгоняю пару подростков на выходе из парка.

Дойдя до машины, выезжаю с парковки, не прогреваясь и не пристегиваясь. Под термобельем я разогрет достаточно, чтобы на холод можно было забить. Больше всего на свете я не хочу опоздать, иначе мне придется провести эти выходные с колом в заднице. Я знаю, что у нее не так много вариантов с кем провести выходные за городом, и я не уверен в том, что не натворю какой-нибудь херни.