Сорняк

Вообще по этому поводу Мишка бы поспорил. За это время он сковал тридцать шесть наконечников для копий, в основном небольших, но и четыре крупных – в форме кинжала – тоже изготовил. Еще три десятка ножей и целый мешочек наконечников для стрел, не считая десяти Таукиных. Ах да, ещё выковал новый нож себе, взамен старого. Теперь всё это дело осталось только хорошенько заточить, проуглеродить в горшке и закалить. На этом первый этап из запланированного можно было считать законченным. Но непосредственно сейчас надо было делать навес, потому как заметно потеплело и с неба всё чаще начал капать дождь.

Жерди для навеса пришлось выдирать из забора рано утром, чтобы не видел Хуг, который теперь, когда охотники вернулись, снова занялся своими привычными хозяйственными хлопотами, и в ночь больше не ходил. Но вот не спалось ему отчего-то, и зачастую он допоздна сидел возле чахлого костра и уходил к себе уже под утро. Может, и не самое лучшее решение, но поблизости всё равно ничего более подходящего не было. Поэтому когда навес уже был связан, и они втроём пытались пристроить на него сверху большую шкуру гова, а к ним с явными намерениями ругаться спустился старикан, Мишка просто развёл руками. Мол, как могли!

Тот для важности поворчал, но после того, как Миша дал ему новый ножик с обтянутой кожей деревянной рукояткой, немного успокоился и сказал, что заново сделает порушенный участок, но сплетёт его из кустарника. И ещё заявил, что с Мишки ещё топор, и никак иначе! И ушел быстро, чтобы не слушать возражения…

А меж тем угля-то осталось совсем мало. Прокалить в горшке и закалить хватит, а вот на новую плавку уже точно нет. Поэтому Хуга Миша всё-таки догнал. Вначале сказал про уголь, намекая на топор, потом про руду, мол, неплохо было бы баб за ней послать, пока всё вокруг не раскисло. Еще неплохо было бы пару больших горшков… Тот кивнул, но невесело. Мишка и сам понимал, что плавник не вечный, но что делать? Летом придётся наверняка сплавать на лодках – поискать рощу где-нибудь выше по течению, а пока придётся так, благо зима кончается, да и была она в этом году мягкой, так что основным уничтожителем дров был именно Миша со своим железом.

Ещё пару дней, укрываясь от мелкого дождя под навесом, Мишка усердно точил камнями всё, что изготовил, а потом также калил всё в истертом угле в горшках с обильно обмазанными глиной местами соединения. В этот раз постоянно проверял горшки, понемногу подсыпал уголь, да и вообще – держал только до вечера, пока не прогорело. После чего оставил всё остывать. С утра извлёк из них металл, почистил его и, как мог, закалил на остатках угля.

Вечером показывал всё, что получилось, Койту. Тот был доволен, долго разглядывал большие наконечники для копий, резал ими деревяшки, цокал языком, бренча увесистым мешочком с наконечниками для стрел. Потом спросил про топоры… Мишка на это только развел руками: мол, нет угля и руды, и поделать ничего с этим не могу. Старик только кивнул: видать, был у него об этом разговор с Хугом. Однако настроение у него всё равно не ухудшилось.

Все четыре больших наконечника он отдал охотникам рода: Уру, Тауке, Тоне, один оставил Унге. Ещё восемь отложил отдельно, тоже для своих, как и заметную часть стрел и восемь ножей. Остальное отнёс в свой дом, это было, как Миша понял, отложено для Гото. Собственно, он не знал: договорились ли два вождя-старейшины друг с другом до чего-нибудь или нет? Но сам факт того, что часть Койт отложил, говорил о многом.

– Койт, – когда все разошлись, Миша подсел к старику поближе: так, чтобы громко не говорить: – Расскажи мне о тех, кто приходит с заката…

Старик приподнял бровь.

– Зачем тебе?

– Ну-у, – Мишка протянул, – они приходят на больших лодках, привозят медь, ещё много чего. Но где они живут? Какие строят посёлки? Никто из наших охотников этого не знает. Может, если они живут лучше, и стоит поучиться у них…

Койт кивнул, понимая вопросы.

– Они другие люди. Живут за соленой водой, что на закате, и приплывают на большой торг, что зимой, на одной или двух больших лодках. Меняют медь только на меха и шкуры хищников… Как они живут, я не знаю…

Старик на некоторое время задумался, потом продолжил:

– Они пьют кислую воду, от которой болит голова, и называют её вином, а разговаривают на сложном языке. Больше я не знаю. Для чего ты это спросил?

Слово «вино» звучало, разумеется, совсем не так, но Миша понял именно так: слишком близкая получалась ассоциация.

– Да так… Возможно, стоит когда-нибудь добраться до них. Посмотреть, как они живут…

Старый Койт внимательно на него посмотрел, но ничего не сказал.

На следующий день хромой Хуг, балуясь новым копьём с железным остриём, сообщил Мише, что отправил баб за красной землей, а мальчишек – жечь уголь. Но угля будет меньше, чем в прошлый раз, потому как дров осталось мало, и только по причине теплой погоды часть он может отдать Мисше.