Сорочиный куст

Когда они с Мариной были в браке, было такое ощущение, что он любит ее так, что может просто умереть от потери крови, плоти и голоса ее, если кто-то вздумает разлучить их.

Но теперь, когда столько воды утекло, на бывшую свою супругу Марину, которая нашла ему замену, не успело еще их семейное ложе остыть, Сейф не злился совсем, а что ей было делать — ждать из тюрьмы четверть века Каслинского маньяка, как теперь его называют, нет, конечно! Он бы и сам не принял от любимой жены такую жертву! За Марину и дочку Полину он был рад, узнав, что их жизни сложились благополучно и что живут они зажиточно, а Полина-то и вовсе переехала на ПМЖ то ли в Италию, то ли в Испанию и уже подарила моложавой маме-домохозяйке и отцу-генералу МВД Кель-Тополевскому внуков, всю свою жизнь, не считая первых своих десяти лет, его родная Полинка считала отцом именно этого следователя, который по иронии судьбы вел дела Житина, а вовсе не его самого… А его теперь вообще мало кто считает даже за человека…

Однако, несмотря на всю плачевность ситуации Житина, бобылем довелось ему быть недолго…

Но кто же она, женщина, согласившаяся связать свою судьбу с судимым Кислицким маньяком, каким теперь все называют Сейфа? Мы познакомимся со второй половинкой Марата во второй главе…

Глава 2. Жена кислицкого маньяка

Марьяна — девица 23 лет от роду невообразимо грудастая, с толстой косой ниже поясницы. У нее то и дело краснели щеки и уши. При среднем росте ее прелести вобрали в себя веса килограмм на 90, и, если бы не ее чрезмерно курносый нос, девушка могла бы заслуженно называться русской красавицей. Также к ее недостаткам можно прибавить чрезмерную словоохотливость, в речи, которую она не прочь была без особого повода приправить матерными ругательствами, и слишком уж громкий и звонкий, а потому раздражающий голос и смех. Марьяна никогда не сидела без дела, она убирала, стряпала, пекла хлеб и пироги, вышивала, вязала, управляла хозяйством, закручивала в банки соленья-варенья, ходила за водой к колодцу, рубила дрова и топила баньку, со всем этим молодуха справлялась едва ли не одномоментно, без особой натуги, не ожидая от других ни помощи, ни похвал за труды свои. Девушка с непростой судьбой, но добрым сердцем, Марьяна родилась в тюрьме, отца не знала, а мать, осужденную за мошенничество и распространение наркотических веществ, лишили родительских прав. Воспитывали ее бабушка и дедушка — Егор и Татьяна Брусницыны, их фамилию она и носила, пока не стала Житиной. Но до этого светлого момента, увы, никто из них не дожил ввиду преклонных лет. С новеньким и, как ей с первого взгляда и почему-то показалось, городским по своим манерам и характеру егерем Маратом судьба свела их случайно. В тот день она ездила в город и, по обыкновению, решила завести купленные там продукты одинокому Николаю Круглову, который был знакомым ее деда и трудился здесь егерем до Житина. Марьяна, чтобы ей открыли дверь, постучала своим пухлым кулачком в окно, так было принято в здешних краях, и ей открыли, но не тот, кого она ожидала увидеть. Девушка на миг опешила, а потом покраснела, как буряк, и спросила так непривычно громко, что ее собеседник тоже на миг оторопел. А где Иваныч? Он в больнице в городе. Теперь здесь я буду жить. А ты кто такой? Я егерь Марат, меня зовут. А я Марьяна Брусникина. Харчи ему из города привезла, которые он заказывал. И Марьяна по приглашению Житина зашла на чай, оставив ему нехитрый продуктовый набор, предназначавшийся бывшему хозяину сторожки. Потом ещё пару раз заявлялась уже без приглашения под разными пустяшными предлогами, а под Новый год и вовсе явилась со своими пожитками в руках и сказала Житину следующее: «Ты один, а мужику без бабы — это погибель, сопьешься сразу. Да и я одна век коротать не хочу, сойдемся и будем жить не хуже других…» Нельзя тебе со мной дела иметь, я сидел за убийство женщины и издевательства над человеком. Я — Кислитский маньяк, привычно и уже без трепета в голосе признался Житин и поведал Марьяне о своем тюремном прошлом, не раскрывая правды, а представив всё так, как это сделал когда-то следователь.