Сорок истин

— Может, потому что мы так мало знакомы? — вставила Ульяна, переживая, что разговор пойдет совсем не в ту сторону, а она не сможет так убедительно играть святую невинность.

— Да, но ты сделала то, что не могли другие! Я вообще не представляю, как ты поняла суть моего сборника, не читая его, а только по краткой характеристике отца. Я обязательно обращусь к тебе за следующей.

— А вот интересно, откуда ты берешь свои сюжеты? — ухватилась за спасительную соломинку Ульяна.

Белла расплылась в улыбке и стала рассказывать о своих идеях. Ульяна активно поддерживала разговор, задавая все новые и новые вопросы, чтобы хоть как-то перевести внимание от себя, и сама увлеклась фантазиями девушки. Обе так разговорились, что уже не замечали, что за столом есть еще один собеседник. Они шутили и смеялись, говорили на одном языке, будто две подружки, и даже начали обсуждать совместные проекты.

Уже за чаем Белле позвонил декан, и она, извинившись, убежала к компьютеру. Ульяна сразу превратилась в оловянного солдатика, отстранилась от стола и, убрав руки вниз, стала разглядывать свои ладони.

Кирилл, задумчиво наблюдавший за женщиной весь обед, оставил чашку, выпрямился и тихо предложил:

— Поговорим?

Ульяна коротко кивнула.

Он поднялся и указал рукой, в каком направлении следовать за ним. Свернув в коридор справа от столовой и пройдя несколько шагов, Кирилл остановился у широкой двери и распахнул ее, любезно пропуская женщину вперед.

Ульяна вошла внутрь и остановилась посередине просторного кабинета. Барховский прикрыл дверь и ответил на звонок телефона. У нее было время собраться с мыслями. Только те разбегались совсем не в том направлении.

Эта комната разительно отличалась от общего стиля дома. Большой резной стол у окна, во всю стену напротив темный стеллаж с томами юридической, классической, энциклопедической и прочей литературы в красивых старинных обложках — все расставлено по сериям и тематике. На двух стенах друг напротив друга висели большие картины маслом «Девятый вал» и «Последний день Помпеи». От обеих у Ульяны поползли мурашки по спине: настолько захватывал их драматизм посреди густых темных тонов интерьера. Светлыми были только тяжелые гардины, ковер и жаккардовая обивка кресел, все остальное цвета красного дерева или его оттенков.

25

«Вот она — его бездна… Непростой выбор картин, редкие произведения в кожаных обложках… Дочь — главная ценность. Даже зауважать хочется… — Ульяна мысленно дала себе подзатыльник. — Сплю с мужчиной без уважения? Дожила!»

Напряженно поведя плечами, она посмотрела на Барховского, который уже некоторое время пристально следил за ней и молчал.

«Или все это лишь красивая картинка для статуса?»— засомневалась она, испытывая странные ощущения от мужчины, которого в большей степени считала накрахмаленным самцом.

— Везде такой минимализм, хайтэк, а здесь абсолютная классика, — заметила Ульяна, отводя глаза к красивому глобусу на резной деревянной подставке.

— Это единственное место в таком стиле, и в нем есть свое очарование, — ответил Барховский и медленно направился к ней. — Но предпочитаю минимализм. При желании в него всегда можно добавить красок и деталей. Классический стиль сложно разбавлять — сразу теряется атмосфера.

— Вы совершенно правы, — с чувством заметила Ульяна, приятно отмечая его точку зрения, а потом, сплетя пальцы в замок перед собой и пряча взгляд в рисунке ковра, напомнила — Вы хотели со мной о чем-то поговорить…

— Хочу, — совсем не деловым тоном ответил Кирилл.

Ульяна бросила короткий взгляд в сторону стола на хрустальный графин со стаканами, сухо прочистила горло и хотела попросить воды, но как язык проглотила, когда Барховский подошел слишком близко. Он гипнотизировал ее одним своим присутствием, как удав кролика. Она почувствовала, как внутри нарастает волнение.

А Кирилл склонил голову и разглядывал лицо женщины: ее опущенные глаза, дрожащие ресницы, чувственные губы, думая о том, как после разговора поднимется с ней в спальню и, наконец, ощутит горячее тело недотроги всей своей кожей.

— Почему боишься смотреть на меня? — так тихо спросил Кирилл, что Ульяне пришлось напрячься, чтобы услышать его. Или это кровь слишком шумела в ушах.

— Не боюсь, — предательски дрогнувшим голосом проговорила она и с замиранием сердца подняла глаза.

Вздох недотроги был таким глубоким, что ее плечи поднялись, а на лице отразилось смятение, которое Кирилл чувствовал в ней все это время.

Не отводя глаз от медно-карих омутов Ульяны, он протянул руку и медленно заправил прядь волос ей за ухо, а затем нежно провел по скуле костяшками пальцев.

Внутри Ульяны все замерло — мысли, дыхание, только сердце с такой силой толкнулось в груди, что на миг помутнело в голове, и она потеряла чувство реальности. В это мгновение Барховский наклонился и мягко коснулся ее приоткрытых губ своими.

От неожиданности она судорожно вдохнула, широко распахнула глаза и покачнулась. Но он не дал ей опомниться: тут же одной рукой обхватил затылок, другой — поймал за талию и жадно прижался к ее рту.