Сорок истин

Заметив, что слишком долго молчит, а все ждут его ответа вроде бы на такой простой вопрос, Кирилл хмуро кивнул.

Нина Павловна положила дополнительные приборы для гостьи и, дождавшись кивка Барховского, ушла восвояси.

Белла поерзала на стуле и осторожно спросила:

— Па, а у тебя с Ульяной серьезно?

Кирилл сдвинул брови и бросил на дочь строгий взгляд.

— Считаешь, я буду обсуждать это с тобой?

— И чего ты такой колючий? — проворчала Белла и уткнулась в свой телефон. — Я просто не хочу, чтобы ты ее обидел. Она — хорошая.

Кирилл сурово выпрямился и недовольным тоном произнес:

— Очевидно, я действительно плохой отец, раз не могу научить дочь держать язык за зубами.

Белла сердито покосилась на него, вспомнив недавний истеричный разговор с матерью, но не могла поверить, что отец когда-либо желал, чтобы она жила с той. Просто ей хотелось хоть раз услышать от него, что ему кто-то действительно нравится. Ведь это так естественно. Но отцу всегда было трудно говорить о своих чувствах. А может, он был просто сухарем, не способным ни на какие подвиги ради женщины.

— Та женщина, которая родила меня, тоже не отличилась материнской любовью! — фыркнула Белла, а потом, подавленно подставив ладонь под голову, ковыряя вилкой в глазунье, тихо продолжила — А я была бы рада, если бы в нашей жизни появилась такая, как Ульяна, а все остальные просто пустышки.

Кирилл не отреагировал на слова дочери, сделав вид, что пропустил мимо ушей. Но ее замечание отозвалось неприятным жжением в животе. Он и не водил женщин в свой дом, но те редкие гостьи, которые приезжали издалека, Беллу выводили из себя. Она даже не старалась быть вежливой, бунтовала, стремилась сделать все, чтобы создать самое отвратное представление о себе и об отце. И все это проходило так ненавязчиво и хитро, что Кирилл поражался, откуда в ней это. И вдруг: «Ульяна — хорошая».

И конечно, дочь была права насчет матери. Ульяну было не сравнить с Ириной ни внешне, ни содержанием, и чувства Кирилла к ней тоже кардинально отличались. Однако то, что он испытывал уже некоторое время, напомнило о безрассудстве, когда он хотел владеть только одной женщиной, хотел видеть только ее, дышать только ею, и все свои заботы и дела делить с нею, отдавать все, что у него есть… И осознание этого его взбесило.

«Такое больше не повторится! Я не дам затянуть новый узел на шее! — поклялся он. — Разве я не получил то, чего хотел, полностью? По-моему, вполне!»

Промелькнула мысль, что не стоит больше настаивать на своем предложении Исаевой, пусть она забудет о нем, и все постепенно сойдет на нет. Эта женщина слишком отвлекала его от привычного порядка жизни, который ему не хотелось нарушать. «Сама она не ответит, а я больше не спрошу. Но если ответит, что ж, опоздала… И больше никакого секса с ней!»

***

Ульяна надела тонкое трикотажное платье пудрового цвета длиной до колен, после душа уложила волосы мягкими волнами и подкрасила только ресницы, решив, что сегодня она выглядит достаточно свежо и ярко, хоть и спала всего несколько часов. «Отменный секс — отменный вид!»— улыбалась она себе в зеркало.

Уже направляясь в гостиную, Ульяна услышала приятную мелодию Сары Брайтман и была впечатлена необычным выбором композиции для утра четверга. Она осторожно спустилась по лестнице и пошла в сторону столовой.

Заметив Барховского во главе стола, Ульяна на секунду задержала дыхание. Обычно такой закрытый, недоступный и непостижимый у себя дома он выглядел приятным и обаятельным мужчиной. В простых хлопковых брюках и футболке, в тапочках на босу ногу, с влажными волосами, он казался таким домашним и родным, словно смыл с себя грим журнального брутала и бессердечного бизнесмена. К нему такому хотелось сесть на колени, прижаться губами ко лбу и взъерошить макушку. И она бы сделала это, если бы не обнаружила за столом Беллу.

Ульяна замедлила, смутившись не только тем, что Белла видела ее с отцом в такой щекотливый момент, но и тем, что та выглядела наряженной. Да и Барховский был не в духе.

«Может, они поругались из-за меня?»

Ульяна подошла к столу и сдержанно поздоровалась.

— Привет, — не глядя на женщину, кивнула Белла, но заметила то, что ей так хотелось услышать от отца: он бросил на Ульяну короткий взгляд, и в нем было намешано столько чувств, что вряд ли это могло назваться простой похотью. Хотя ей могло и показаться.

— Кофе? — ровным тоном предложил Кирилл.

— Да, пожалуйста… Но я могу сделать сама, — тут же поднялась Ульяна.

— Не стоит, — сухо произнес Барховский.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Она села на место, ощутив себя крайне неловко, будто была здесь лишней. Но стараясь держать лицо, мягко улыбнулась Белле. А та лишь хмуро покосилась на отца.

— Ночью в доме пахло ванилином, — непринужденно заговорил Кирилл, возвращаясь на место с чашкой кофе для гостьи.

— Мы с Белкой пекли кексы, — ласково ответила Ульяна, настороженно поглядывая на девушку.

Белла оттаяла и радостно улыбнулась.