Сорок из Северного Далласа

— Интересно, найдется ли для меня помещение в Кантоне? Величайший шут профессионального футбола, Дик Буткус и я. В зале славы, рядом с обладателями призов за справедливую игру.

Я просмотрел газету. Ее первая страница была куда интереснее спортивного раздела. Она напоминала военную сводку. «ПО МНЕНИЮ ЦРУ, ВЬЕТКОНГ МОЖЕТ ОСТАВИТЬ США В ДУРАКАХ» — гласил огромный заголовок передовой статьи. Но действия вьетнамцев мне казались вполне логичными. Две другие статьи были посвящены триумфам техасского правосудия. Заголовок первой из них сообщал о приговоре к тюремному заключению на несколько сот лет за хранение марихуаны. Во втором говорилось об условном приговоре сроком на семь лет, вынесенном агенту Федерального бюро наркотиков за похищение, изнасилование и жестокое убийство двадцатилетней стюардессы в присутствии свидетелей.

Американская Богиня правосудия в действии.

Я бросил газету на пол и уставился в потолок.

— О семье мексиканцев, которых перестреляла по недоразумению полиция, ты прочитал? — Джоанна сидела на унитазе, держа в руке стакан овощного сока — любимого своего утреннего напитка, и, наклонившись, читала газету. — Они даже не знали английского языка и не могли ничего объяснить.

— Всех насмерть?

— Некоторых ранили.

— Больно им, наверно, было. — Я откинулся назад и погрузился в воду, из которой теперь высовывались только мои глаза и нос. Пульсирующая боль несколько утихла от горячей воды, но железный обруч продолжал стягивать мне череп. Внезапно вспыхнула боль за левым глазом — и я выпрямился в ванне. Вода перехлестнула через край.

— Эй! — Джоанна вскочила.

— Извини. — Я отбросил мокрые волосы со лба.

— Почему ты никогда не стрижешься?

— У меня слишком болит голова. — Я осторожно потер больное место на лбу. Казалось, костные ткани поражены злокачественной опухолью. — Послушай, чем ты меня долбанула вчера? — спросил я, вылезая из ванны.

— Бедный крошка! — Присев на корточки, Джоанна обняла меня за бедра и поцеловала. — Что ты хочешь на завтрак? Меня?

— Ты кого спрашиваешь. — Я взял полотенце и стал энергично растираться. — Его?

— Вас обоих, — сказала Джоанна, подняв глаза. — Я ем шоколадный пудинг.

— А как относительно яичницы с ветчиной?

— Нет ветчины.

— А просто яйца?

— И их нет.

— Жареный хлеб?

— Нет масла.

— Ну ладно, — сдался я. — Съем пудинг.

— У меня только одна порция, но я отдам вам половину, если он еще разок…

— Нет-нет, я лучше уж выпью кофе. А зачем ты меня спрашивала?

— Не могла же я выпроводить вас голодными. — Она засмеялась, как радостный колокольчик. — Вы же работали.

— Черт побери! — я засмеялся вместе с Джоанной, несмотря на свою торжественную клятву не улыбаться до полудня, а по дождливым дням не смеяться совсем.

Было 9.15 утра. У меня еще было время заехать домой за пальто. Еще чашка кофе и сигарета с марихуаной — и мне хватит сил выбраться из квартиры Джоанны.

Утро было серым, пасмурным. Шел дождь. Порывы ветра пронизывали меня до костей. В такой день приятно ехать на лошади, завернувшись в теплый макинтош, надвинув шляпу на прищуренные глаза и уткнув нос в шерстяной шарф.

Выехав на шоссе, ведущее на запад к Северному Далласу, я включил радио.

— …И я сказал Кону, — донесся скрипучий голос дяди Билли, — дай мне поговорить с ребятами… они не пожалеют сил для старого Билли. Я доведу их до Суперкубка… — Нажатием пальца я прервал дядю Билли и сунул кассету в плэйер.

Автомобиль взлетел на пригорок и передо мной открылся горизонт; над головой мчались кучи серых облаков. За ними, где-то над Форт-Уэртом, нависала черная масса туч. Надвигался сокрушительный ливень.

Выехав на платное шоссе, я тут же увеличил скорость до ста двадцати километров. Я подвергал себя риску из-за скрытых радаров и утреннего часа пик. Впрочем, транспорт пугал меня больше, чем полицейские локаторы. Водители из Далласа — странный народ. Избалованные широкими ровными автострадами и убежденные, что умение водить машину автоматически дается каждому, у кого хватает на нее денег, они врезаются друг в друга с потрясающей регулярностью. Несмотря на все мои страхи, музыка, льющаяся из динамиков и шелест покрышек по мокрому асфальту, оказали гипнотическое действие, и я чуть не врезался в ворота, где взималась плата за проезд по шоссе. Марихуана расслабила мои мышцы, усилила головную боль и одновременно я почувствовал усталость.