Сорок изыскателей

пока .еще не разгадал никто. Ни отец мой много лет назад, ни мы все изыскатели. Подождем, что окажется в найденном вами письме. Будете завтра осматривать музей, покажу вам другое письмо об этом натюрморте. А теперь спокойной ночи!

Спать в мягком, душистом сене было очень приятно, только все нестерпимо толкались, наезжая один на другого.

Утром Номер Седьмой повел нас в музей.

Здесь, на высоком берегу реки, художник когда-то построил этот дом, здесь он прожил всю жизнь. Он бродил по этим лесам, по полям, вдоль реки. Здесь он создавал свои картины.

Невольно я вспомнил Третьяковку...

Я хожу туда два-три раза в год и останавливаюсь только у немногих картин.

За день ее не осмотришь - слишком много богатств хранится в шестидесяти залах галереи. Как хорошо, что совсем недавно я провел целый час в зале художника Ситникова!

Больше всего я люблю два пейзажа Ситникова: один - темный, заросший пруд, а за ним суровые ели и золотые поникшие березы, освещенные заходящим солнцем, и другой - холодная голубая река, а по высокому берегу осенний березовый лес.

Кажется, ничего особенного не изобразил художник, а всмотришься в его картины и диву даешься - как он сумел так передать красоту русской природы!..

...Люблю я пышное природы увяданье, В багрец и в золото одетые леса 

неожиданно продекламировал звучным грудным голосом Номер Седьмой.Ясными осенними днями мой отец любил повторять эти слова Пушкина.

Мне вспомнился тот пейзаж реки в Третьяковке. И я увидел из окна музея эту же реку. Только сегодня лес был не золотой, увядающий, как много лет назад, а зеленый, наполненный сиянием солнца.

В комнатах музея было много интересных личных вещей художника - его письменный стол, археологические коллекции, множество самой разнообразной посуды, портреты бабушек и дедушек, старинное оружие... По стенам висели его картины и пейзажи. Я рассеянно оглядывал вещи, мебель. Для меня лично пейзажи на стенах и эта прекрасная окру

109

жающая природа, которую художник запечатлел в своих пейзажах, вот что было самое интересное и самое главное в музее и его окрестностях.

Ситников умер после революции. Целая комната в музее была посвящена его занятиям со школьниками: как он учил ребят рисовать в здешней сельской школе, поправлял их неумелые рисунки, как рисовал декорации для школьных спектаклей. Двоих мальчиков даже устроил в Москву, в Художественное училище.

- Такой знаменитый художник и с мальчишками водился,- шепнул мне Женя-близнец.

- Я смотрю, ты, кажется, сам хочешь быть художником?- спросил я его.

- Очень,- признался тот,- только молчок, никому... Мы окончили осмотр музея, столпились в бывшем кабинете Ситникова.

- Вы нам обещали показать какое-то письмо,- не утерпела Люся.

- Сперва покажу одну книгу,- ответил Номер Седьмой.

Он неторопливо подошел к огромному книжному шкафу, отпер его и достал небольшой толстый томик в синем переплете: "Указатель селений и жителей уездов Московской губернии - 1852 год".

Я перелистал книгу. Она была разделена на главы. Сколько уездов, столько и глав. В каждой главе списки: "Особы, проживающие в городе и в уезде". По городам - список чиновников, купцов, по уездам - список селений, сколько в каждой деревне душ мужского пола (женщины, очевидно, не считались), а также фамилия, имя, отчество и чин помещика, который владел этими мужскими душами.

- Неинтересная книга,- заметил Володя.

- Я считаю, для наших поисков она не понадобится,- самоуверенно заявил Витя Большой.

- Берите, берите - пригодится,- улыбнулся Номер Седьмой.- Вы изыскатели, почти что историки, а это справочник, тут есть Любецкий уезд. Только с условием: кончите изыскания- успешно ли, нет ли,- мне книгу обратно по почте. А теперь слушайте...- Он вынул из того же книжного шкафа папку и достал оттуда пожелтевший листок бумаги.- Письмо моего отца моей матери, посланное им из города Любца летом 1901 года.

Старичок надел очки и начал:

110

- "Бесценный друг мой, дорогая Настенька! Наконец попал я в славный город Любец. Город старинный, с белокаменным кремлем..."

Далее следовали подробные описания достопримечательностей кремля и города и рассказ о том, как художник остановился в гостинице.

- "...Побеседовав с полчасика с любезным хозяином гостиницы,- продолжал читать Номер Седьмой,-узнал я от него, что много любопытных старинных вещей хранится у некоей госпожи Чистозвоновой, здешней купчихи, владелицы богатейшего имения и бутылочного завода.

Я тотчас же отправился пешком. По дороге увидел кирпичные трехэтажные корпуса, называемые казармами. Оказывается, в них весьма скученно жили мастеровые бутылочного завода, по два и по три семейства в каждой комнате.

Печальное зрелище являли бесчисленные дети, роющиеся в дорожной пыли. Я не преминул отметить их весьма тощее, вроде лягушиного, телосложение и грязные лохмотья их одежды. Взрослые мастеровые - мужчины, женщины попадались все худые, чахоточные, одежонка их была в заплатах и дырьях, видно в жару стеклянных печей прожженная.