Сороковник. Книга 4

Поспешно отбираю у Дианы салфетку и прячу лицо. А я-то гадала, отчего Мага так переменился? С момента, как он воскрес (непривычное словосочетание, впрочем, к некроманту вполне применимое), подсознательно ожидала от него подвоха, какой-то гадости, мести. В самом деле, ведь не очень-то он со мной на первых порах церемонился. Если бы не строгий надзор дядюшки Джонатана, неизвестно, чем завершилась бы наша встреча в придорожной гостинице. А вот много позже, в моём мире суженый стал другим: куда более сдержанным, корректным. Как бережно, чуть ли не с благоговением поцеловал мне руку, надевая обручальное кольцо, это я запомнила даже в тогдашнем раздрайном состоянии. Воспоминание до сих пор режет мне сердце… Да и здесь, в Гайе, я и дурного слова от него не слыхала. По сравнению с собой, прежним, он стал образцом спокойствия и выдержки, но я всё опасалась, что рано или поздно он сорвётся, ибо хорошо помнила его вспыльчивость.

Выходит, когда я обратилась к нему за помощью, суженый не просто погрузил меня в забытьё; выудив из моей памяти сведения о брате, он копнул глубже, дальше. И докопался… Зачем? Подозреваю, что узнать-то он хотел не обо мне, а о детях, и чем больше, тем лучше; он ещё тогда на них не мог наглядеться, когда Майкл показывал слепок с моих воспоминаний. Слишком много пропустил отец моих девочек, и ему наверняка захотелось узнать о них всё, увидеть и новорожденных, и первые их шаги, и взросление… А моя жизнь настолько переплетена с жизнью детей, что, естественно, открылось ему многое. Значит, проняло.

Стоп. Никаких больше слёз, довольно. Нахожу в себе силы успокоиться и даже извиниться перед Дианой, не на шутку встревоженной. Вернув пустую чашку, которую, оказывается, забывшись, так и держала в руке, тихо укладываюсь. И вновь думаю о Маге. Сейчас безупречное его поведение с момента появления в нашей квартирке и до сегодняшнего дня видится мне совершенно в ином свете. Значит, он чувствует себя виноватым, хоть и скрывает весьма тщательно. А я — даже не спросила, каково ему пришлось эти пятнадцать лет, лишь злорадствовала, когда он случайно проговорился — не мне, другим — о своих проблемах. Он упоминал, что пытался справиться самостоятельно, но каким образом? Мужчины ведь по-разному борются с зависимостью, кто-то отвлекается работой кто-то… женщинами. Нет, не хочу сейчас об этом.

То ли травы, наконец, действуют, то ли мне самой удаётся справиться с нервным мандражем — но спустя какое-то время ловлю себя на том, что бездумно созерцаю букет в напольной вазе неподалёку от кровати. Должно быть, цветы здесь полевые из-за того, что их природный аромат слаб, в больничной палате не место садовым с тяжёлым запахом. Хрупкие фиолетовые колокольчики, глазастые ромашки напоминают об ином букете, сиротливо высохшем на подоконнике Васютиной кухни. Невольно прислушиваюсь к себе… ничего. Пусто в душе. Словно выгорело прежнее чувство вместе с Даром, дотла.

И почему-то до боли жаль рассыпавшегося в прах обручального кольца с турмалином.

…Сэр Персиваль возникает бесшумно, словно призрак, но это не мешает ему пододвинуть вполне весомый стул ближе к кровати. Звук от соприкосновения тяжёлого предмета с полом окончательно возвращает меня в реальность. Маленький доктор, прищурившись, окидывает меня бдительным взором… и по всему телу разбегаются щекотинки — верный признак профессионального сканирования. Похоже, мой лечащий врач недоволен результатами осмотра. Кстати, почему он здесь? Должно быть, Диана сетовала на мои рыдания…

— А давайте-ка временно никого не будем к вам подпускать, Иоанна, даже супруга, — неожиданно предлагает доктор. — Бог с ней, с этой энергопотерей; обойдёмся как-нибудь своими силами, накопителей у нас хватит. Свидание с родственниками на вас плохо подействовало, а это никуда не годится: вам нужны только положительные эмоции. Что вы скажете о нескольких днях одиночества и покоя, дорогая леди?

Виновато улыбаюсь.

— Я их не выдержу. К тому же, если вы запретите Маге являться — он изыщет другой способ со мной встретиться, или сделает подкоп, или… — Вспоминаю о некоторых способностях некромантов. — … превратится в кого-нибудь и пролезет в любую щёлочку, наверняка, он ведь упрямый. Ну, подумаешь, поплакала немного, женщинам это иногда необходимо. Всё прошло.

— Уверены? — Он склоняет голову набок и в этот момент напоминает дятла, так и высматривающего, куда бы клюнуть. Но глядит уже без прежней настороженности, словно… изучает? От подобных разглядываний я всегда впадаю в нервозность, вот и в этот раз мне не по себе. Без особой необходимости поясняю:

— У беременных часто глаза на мокром месте. Мы готовы рыдать по любому поводу, но так же быстро успокаиваемся. — Сэр Персиваль понимающе кивает. — И, пожалуйста, не принимайте меня за совсем уж немощную; я куда крепче, чем вы думаете.