Сороковые... Роковые (СИ)

   А посля Нового сорок чатвертага года была у братьев Крутовых огормная радость. Батька их, Родион, прислал два фото, на одном он один, у командирских погонах, с медалями и орденом Славы 3 степени. А на другой они стояли, обнявшись, с Панасом. Как опять рыдали бабы от радости, что видят живыми земляков.

   А Гринька с Василем разглядывали батькины награды.

   -Якись геройские награды!! - восхищались деды Ефим и Егорша. - Батька ваш икононстас целый имееть. От мядаль так мядаль - "За отвагу". Ай да батька, ай да Родя!!

   -Ешче глянь, дед, "За боевые заслуги" и "За оборону Сталинграда"!

   Гриньку просветил секретарь насчет ордена Славы. Сказал - самая почетная награда, как Георгиевский крест в царской армии. И не было лучше занятия у пацанов по вечерам, как разглядывать фотограхвии батьки.

   Весна выдалась ранняя, бабы радовались дружно взошедшей озими, размечали и прикидывали, где чаго садить, деды отвоевали участок под самосад.

   -Вы, сороки, кисеты вона шейтя, будем воинству самосад у кисетах посылать, як вырастеть!

   Леший часто наведывался в деревню, Волчок непременно был с ним, все так же истово любил Крутовых и постоянно находился возле них. Сегодня Лавр пошел в Раднево, в райком. Волчок остался с Василем, который нянчился с Дуняшкой и Полюшкиными малыми, помогали ему шустрые погодки, девчонки Лисовы, пока шла пахота и посевная занятий не было. С утра и до позднего вечера все были в поле, земля подсохла, и все спешили приготовить землю для посадки овощей. Иван Никихворович с дедами в МТС смогли наладить старенький трактор, вот он и мотался по колхозным полям, вспахивая самые сложные участки, заросшие за два года всяким чертополохом и будыльями.

   Василь заскочил перекусить, Волчок лежал возле спящей у коробе Дуняши, по улице неспешно двигалась старенькая лошадь районного почтальона. Остановилась возле скособоченного дома Пиничей, с телеги кое как слез якой-то мужик в солдатской шинели, Василь, дожевывая на ходу картоху, вглядывался в незнакомого мужчину, который стоял опираясь на палку и покачивался, разглядывая нежилой дом.

   -Явно из госпиталя хто? - подумал Василь.

   А мужик, как-то очень тяжело опираясь на палку, дохромал до лавочки, оставшейся у двора ещё с тех довоенных пор, и опустился на неё. Василь вышел из двора, начал подходить к солдату.

   -Дядь, ты кого ищешь-то, мож... - и не договорил, сзади раздалось необычное для Волчка поскуливание, такое жалостное, Василь резко обернулся и замер...

   Волчок - их сильный и умный зверь, никого и ничего не боявшийся, полз на брюхе, и как какой дворовый пес жалобно скулил. У Василя открылся рот, а солдат как-то встрепенулся и, увидев ползущего к нему волка, негромко произнес:

   -Узнал, друг мой волчище? Узнал?

   Волчище дополз до него и, встав на лапы, принялся лизать солдата, тот крепко-крепко обнял волка и спрятал лицо у него на шее. Василь и подбежавшие малые ребятишки тоже молчали. Волчок, все так же поскуливая, мордой подтолкнул лицо солдата. Тот поднял глаза и увидел мелкую деревенскую ребятню.

   -Ребята, кто-нибудь знает Марья Ефимовн... - и тут заорал на всю улицу Василь...

   -Пашкаааа, Пашка... Пашенька!! - он бросился к солдату и осторожно обнял его, боясь причинить боль, видел же, что солдат совсем слабый.

   -Пашка! - плакал навзрыд Василь, - Пашка! А мы тебя усей деревней... Пашкааа!!

   Солдат аккуратно похлопал его по спине:

   -Не плачь, вот он я!

   -Глань, - позвал Василь шуструю замурзанную девчушку. - Глань, добеги до Стеши, тихонько, чтобы бабы никто не слышал, скажи, что Пашка из госпиталю приехал, пусть она Ефимовну сюда отправить, только громко не говори, а то у Ефимовны сердце не выдержить.

   -Цыц, малышня, тут стойте, нельзя Ефимовну расстраивать раньше времени!

   Гланька мгновенно сорвалась с места, а Василь все также осторожно присел рядом с Пашкой. Пашка обнял его:

   -Совсем большой стал, а Гринька где-же?

   -У поле, все пашут, даже уроки пока отменили у школе.

   -Как вы тут живете-то?

   -А ничаго, шчас совсем хорошо, а при хвашистах трудно было. Ты, Паш, не волнуйся, матка твоя с нами живёть с осени, як они прийшли от хата полуразвалилась, а у нас матку убило и дед пропал, от мы усе и живем. Ешче Стешка с дочкою.

   Стешка, выслушав Гланьку, радостно всплеснула руками, потом побегла на дальний конец поля, где ругался с трактористом Гринька.

   -Мал ешче меня учить, пацан сопливый.

   Пацан распахнул кожушок.

   -Может, и сопливый, а на печке не сидел!

   Мужик, увидев Гринькину медаль, пробормотал:

   -Извини, ну не ори, шчас запашу огрехи.

   Стешка отозвала Гриньку в сторону, что-то серьезно ему пояснила, он вздохнул.

   -Тоже хотелось бы к Пашке побежать, да Стеша тама нужнее будеть, ай сомлееть их Марья Ефимовна як тогда, а с няго якая помошчь? - Ладно, вечером бабам только и скажу, а то все бросют, убегуть.

   Стеша хитренько позвала Ефимовну, сказав, что приехали из Роно и требуют их для разговору. Ну пошли и пошли, все продолжали работать, только Гринька постоянно посматривал в сторону деревни и вздыхал.