Сороковые... Роковые

Так и вышло. Шлепень, доложившись Шомбергу и Бунчуку, тут же рванул в Крутовскую избу: — Есть хто у хате?

— Есть! — выглянула из печного закутка Ефимовна.

— О, Ефимовна. А чаго это ты… Вы здесь?

— Живу я здесь, — сухо ответила Ефимовна.

— А где жа усе Крутовы?

— Усех Крутовых — два мальца осталось, вон, сидят, уроки делают!

— А остальные? — подрастерялся Слепень.

— Остальных нету. Никодим пропал, Глафиру немец с самолёта убил, Родиона ещё в июне в армию взяли… Что, тоже мстить малым деткам собрался? Один, вон, после гибели на его глазах мамки, вовсе не говорит, — разозлилась Марья Ефимовна. — Ладно Бунчук, тот Никодима ненавидит, и если бы не Краузе старший, давно бы пацанов извел, тебе-то чаго надо?

Ефимовна в гневе перешла на местный говор.

— Марь Ефимовна, ты чаго? Я ж, просто поинтересовался… Я ж ничаго…

— Все вы ничаго, я ж тебя учила добру, ты ж неплохой был, што ж ты как зверюга?

— Всё, пошел я, — Слепень, как ошпаренный, выскочил из хаты.

А на другой день, к обеду по центральной улице села неспеша шел богатырского роста и зверского вида, заросший по самые брови мужик. Подойдя к правлению, не спеша оббил снег с громадных же валенок и на хорошем немецком языке сказал часовому:

— Передай герру Фридриху Краузе, что пришел Леший!

Тот с изумлением посмотрел на это чудо и гаркнул кому-то в коридор. Через несколько минут вышел солдат:

— Битте!

Лешего провели в кабинет, из-за стола поднялся сухопарый немец:

— Вас волен зи?

— Здравствуй, крестничек!

— Не понимайт! — немец вгляделся в Лешего: — Майн Гот! Лавр Ефимович?

— Да, но лучше зови меня Леший, так привычнее!

— Момент! — Фридрих покрутил ручку телефона:

— Фатер? Лавр Ефимович у меня в кабинете! Яволь! Фатер будет здесь через пятнадцать минут, зетцен зих, садитесь, я немного забывайт язык, мешаю… перемешиваю слова.

— А и Карлуша здесь? А Пашка, Пауль, то есть?

— Пауль в Берлине, а фатер не пожелал жить в Германия, сюда приехал, имение восстанавливаем, скоро переедет туда жить.

Адьютант принес нарезанный лимон и початую бутылку коньяка. Фридрих налил понемногу в бокалы:

— За встречу, рад, что живой Лавр Ефимович!

Леший медленно пил коньяк, смакуя каждый глоток:

— Давненько я не пивал такого… да, с семнадцатого года, пожалуй.

В кабинет с шумом ворвался Карл Краузе и с порога, раскрыв объятья, пошел на Лешего: — Лавр, дружище, живой!!

— Что мне сделается, отшельнику, кроме зверья, никого в лесах не водится! — обнимая его, гудел Леший.

— А партизанен? — влез Фридрих.

— Фрицци, я тебе когда-нибудь врал?

— В те времена нет, а сейчас… может, ты коммунистом стал!

— Я тебе давал право тыкать мне? — построжел Леший, — могу ведь и порку устроить, это для них ты герр, а для меня все тот же сопливый, строптивый мальчишка!

Фридрих покраснел:

— Извините, Лавр Ефимович, забыл, забыл, каким Вы можете быть.

— Ну, так я напомню, рука-то у меня, сам знаешь, тяжелая. Да и пока не забыл, почему моих маленьких крестников гнобит какая-то трусливая гнида?

— Каких?

— Крутовых ребятишек, они совсем одни остались, почему этот, служивший и вашим и нашим, Бунчук издевается над мальцами? Фрицци, не примешь меры, я его, паскуду, сам накажу. Я бы давно явился, зная, что Глашу убило, — Леший перекрестился. — Светлая ей память! А ребятишек, спасибо, Ефимовна обогрела.

Карл сказал:

— Я его уже предупреждал!

— Мало предупреждал!

Фрицци странно повеселел, вызвал адьютанта, велел найти Бунчука.

Минут через десять, постучав, ввалился Бунчук:

— Звали герр майор?

Леший каким-то одним текучим движением, мгновенно оказался возле него и, взяв за глотку, тихонько так спросил:

— Ты, паскудина, что себе позволяешь? Зачем ребятишек Никодимовых гнобишь?

Бунчук затрепыхался, пытаясь что-то сказать:

— Я тебя предупреждал? Ты думаешь, если есть у тебя оружие, со мной справишься? Да тебя ж Волчок из под земли достанет и на кусочки порвет по-любому, даже если пристрелить сможешь меня! Фуу, скотина мерзкая, перегарищем несёт, — Леший, казалось, легонько отшвырнул его, а Бунчук впечатавшись в стенку, сполз по ней, едва дыша.

— Леший, я… — прохрипел он.

— Я тебя предупредил! — припечатал Леший, — не они тебя, а ты их обходи седьмой дорогой!

Фридрих, с веселым изумлением смотря на Лешего, подтвердил:

— Малейший замечаний-ершиссен!!

Бунчук на подгибающихся ногах выполз из кабинета..

— Да, дал я тогда маху. Пожалел паскудника, надо было добить!

— Ну, никогда не поздно! — сказал Карл. — Лавр, давай-ка посидим у меня в хоромах. Вспомним былое, скажем, через пару часов? У тебя как со зверьём? Очень уж хочется на охоту!

— Проверю дальнюю делянку, должен там быть секач. Приготовлю всё, тогда приду. Сейчас я до мальцов, Фрицци, ты там какой пропуск-документ вели мне выписать, чтобы не привязывались всякие шавки, из поганцев. Ох, и отребье у вас в полицаях ходит, тьфу!

Леший поспешил к Крутовым, долго приглядывался, что и как во дворе, осмотрел сенцы и загудел входя в хату:

— Где тут мои пострелята? — из-за стола выскочили оба ребятёнка и повисли на Лешем.