Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

В то же время Польша «верит в твердое положение Гитлера; она также уверена, что Гитлер справится с трудностями внутреннего характера и добьется осуществления своих планов в отношении присоединения к Германии всех земель, населенных немцами (Австрия, часть Швейцарии и Чехословакии). Польша будет поддерживать Германию в вопросе аншлюса и ревизии трактатов». В настоящий момент между Польшей и Германией ведутся в Берлине переговоры о совместных действиях в Европе на случай осложнений на Дальнем Востоке, уведомлял информатор. В Речи Посполитой самые влиятельные «люди из правительственного блока, как Славек, Матушевский, Коц, Свитальский, Шетцель, Радзивилл, Маковский и др. стоят за военный союз с Германией и в лице представителей польской армии встречают поддержку этой цели». О политическом весе людей с названными фамилиями говорит хотя бы то, что Валерий Славек вскоре возглавит польское правительство. Упомянутый в приведенном списке Януш Франтишек Радзивилл — сторонник Юзефа Пилсудского, депутат сейма, затем сенатор — любопытен не только тем, что был одним из наибогатейших магнатов в Польше. Он родился в Берлине и был правнуком Антония Генрика Радзивилла — композитора и виолончелиста, гитариста, певца, с которым охотно общались знаменитый поэт Иоанн Вольфганг фон Гете, столь же знаменитые композиторы Людвиг ван Бетховен, Фридерик Шопен, Феликс Мендельсон. Его берлинской дворец был фактическим центром музыкальной жизни в прусской столице. Одновременно Антоний Генрик являлся прусским генерал-лейтенантом, женатым на племяннице прусского короля Фридриха II Великого, первым и последним князем-наместником Познаньского княжества, включенного после Наполеоновских войн в состав Пруссии. В его берлинском дворце по решению Отто фон Бисмарка впоследствии разместилась Канцелярия Германской империи. В ней до 1939 года работал и обитал Адольф Гитлер.

Двусторонние контакты Третьего рейха и Речи Посполитой с момента подписания польско-германской декларации получили весьма бурное развитие не только на верхнем политическом уровне. Уже в первую годовщину ее существования советские разведчики сообщили наркому К.Е. Ворошилову об «отправке в Польшу германских штурмовиков для строительства на польской территории укреплений и ангаров». Согласно уведомлению, поступившему 28 января 1935 года, «в течение ноября и декабря 1934 г. было отправлено из Германии в Польшу 10 групп штурмовиков общей численностью 523 человек. Сопровождающими групп были польские представители, возможно, польские офицеры». Поступали уже и более тревожные вести. Начальник Разведуправления Красной армии Я.К. Берзин специальным письмом информировал маршала К.Е. Ворошилова о том, что командование германской армии «вполне восприняло внешнеполитическую установку Гитлера — Розенберга о необходимости войны с СССР и в этом направлении идет подготовка рейхсвера. Рейхсвером разрабатывается только северо-восточный план войны, т. е. совместно с Польшей и Финляндией, с германским десантом в Прибалтике. Существует полная договоренность с ген. штабами Польши и Финляндии в том направлении, чтобы начать войну только после того, как японцы нападут на СССР».

На таком фоне возможность подписания Восточного пакта становилась все более иллюзорной. Первой идею заключения этого многостороннего договора пакта отвергла Германия, о чем ее министр иностранных дел Константин фон Нейрат проинформировал посла Польши Юзефа Липского в беседе, состоявшейся еще 13 июля 1934 года. В тот же день польский министр Юзеф Бек сказал немецкому послу Гансу-Адольфу фон Мольтке, что и «для польской внешней политики более важной является польско-германская декларация, нежели иллюзорно укрепляющий ее безопасность восточный пакт. Потому правительство РП (Речи Посполитой. — Я.А.) не намерено участием в сомнительных комбинациях нарываться на рискованную пользу, которая из них вытекает». Во время разговора с М.М. Литвиновым во время одной из встреч на европейских политических полях польский министр опять же «очень сдержанно отреагировал на согласованный за его спиной замысел», ограничившись выражением сомнения в том, что «Берлин согласится войти в такого рода комбинацию», пишет Войцех Матерский. При этом, подчеркивает польский историк, Юзеф Бек опять «не скрывал своего разочарования тем, что Париж маргинализирует роль Польши в системе союзов для Восточной Европы». Похоже, это было самым болезненным моментом для Варшавы, упорно стремящейся играть вовсе не второстепенную роль на континенте.