Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Подталкивали к такой терминологии и другие нюансы в польско-германских отношениях и в польской внутренней политике. К примеру, создание двусторонней комиссии по сближению законодательства Третьего рейха и Речи Посполитой. Дошло дело и до того, что за невежливое высказывание о Гитлере в Польше стали давать тюремное заключение. Так, в частности, случилось с журналистом Артуром Трункхардом. В октябре 1934 года на судебном процессе в городе Рыбник он был приговорен за это к десяти месяцам лишения свободы. Верховный суд Речи Посполитой, напоминает об этом время от времени и современная польская пресса, объяснил вынесенный приговор тем, что «публикации Трункхардта оскорбляли Вождя и Канцлера Адольфа Гитлера как главу немецкого государства и могут замутить дипломатические отношения между двумя соседскими государствами, основанные на международных правилах». При этом Верховный суд после приведенных слов не преминул тогда отметить неопровержимость того, что «Вождь и Канцлер Адольф Гитлер пользуется в среде граждан Германской Империи безграничным почтением и необычным обожанием». В последующие два года состоялось еще четыре процесса с таким же обвинением названному журналисту, в результате которых «сумма» вынесенных ему приговоров составила два года тюремного заключения. Подобного же рода наказание постигло и весьма популярного тогда в Польше эстрадного певца Дон Эля, который со своими концертами приезжал и в Советский Союз. Побывал в тюрьме и редактор виленского журнала «Polonia» М. Пустельник. Владелец одного из варшавских аптечных складов Нухим Хальберштадт громких слов на сходках по поводу фюрера нацистов не произносил, но в своем ответе на предложение одной немецкой компании вступить с ней в деловой контакт написал, что не сделает этого, пока «Гитлер со своими голодранцами» правит в Германии. Письмо было вскрыто на границе с Рейхом и направлено в соответствующие структуры Речи Посполитой. В сентябре 1936 года судья Ляшкович приговорил старика Нухима к десяти месяцам тюрьмы. От более длительного срока его спас довольно почтенный возраст.

Нухим Хальберштадт в придачу был евреем, а еврейский вопрос сильно сказывался на образе довоенной Польши. Вряд ли будет преувеличением допустить, что антисемитизм в той Речи Посполитой не уступал германскому. Еврейские погромы в ней начались раньше, чем в германском Рейхе, в котором они развернулись после знаменитой «хрустальной ночи» с 9 на 10 ноября 1938 года. По данным Еврейской энциклопедии, уже в 1935 году погромы евреев состоялись в польских Сувалках, Одживуле, в 1936‑м — в Минске-Мазовецком, Мысьленице, Перткове-Трыбунальском, Плоньске, Сероцке, в 1937‑м — в Высоко-Мазовецком, Ченстохове, Конецполе, Каменьске, Жарках, Радомском, Пшедбуже, Дзялошине, Опочно, Новом-Мясте, Ясенувке, Стоке, Дыбеке, Браньске-Подлясском, Пшитыке, Быдгоще, Влоцлавеле, Люблине, Ломже… Приведенный список не полон. Были и смертельные исходы в ходе тех погромов — около сотни, чего не отрицают и польские источники. Если заглянуть в историю еще немного глубже, то можно увидеть, что еврейскими погромами было «окрашено» и само рождение второй Речи Посполитой. Наступление польских войск на восток во время так называемой польско-советской войны 1919–1921 годов очень часто сопровождалось именно таким действием. Наиболее жестокими, с многочисленными жертвами, погромы были в Вильно, Гродно, Лиде, Орше. В начале марта 1919 года в Пинске вступившими польскими военными сразу же было расстреляно более четырех десятков раввинов, застигнутых во время молебна. В мае того же года в Вильно даже местная пресса начала задаваться вопросом, когда уже еврей сможет «выйти на улицу, не боясь, что из-за его носа выпотрошат ему кишки, снимут с пальцев кольца, отнимут деньги».

В довоенной Польше дошло до того, что евреям, владевшим торговыми точками, было в официальном порядке предписано указывать на вывесках свои фамилии. Надо полагать, чтобы погромщики не ошиблись и не разгромили магазин, находившийся в собственности поляка. Обычными были и призывы к покупателям игнорировать торговые заведения, принадлежащие сторонникам веры Моисеевой. Экономическая война с евреями — это нормально, провозглашал тогда не кто-нибудь, а сам премьер-министр Речи Посполитой Фелициан Славой-Складковский. Присутствовал антисемитизм и в учебных заведениях, где практиковались «гетто в аудиториях», «скамеечное гетто», когда в школах, университетах студентам и учащимся еврейской национальности полагалось сидеть отдельно от других — на задних левых скамейках. В 1937 году такой «учебный порядок» в Польше был официально утвержден на министерском уровне. Квота на прием евреев в высшие учебные заведения постоянно уменьшалась, в их студенческих билетах ставилась специальная печать.