Сorvum nigrum (СИ)

И он подчинялся. Он подмахивал своей жирной, измазанной в дерьме задницей. Стонал от удовольствия. Его член торчал и дрожал. Я послал в него несколько неприятных заклятий, которые ослабили эрекцию и причинили неудобства. Теперь он кряхтел и терпел, а конь продолжал «любить» его. Повинуясь моей воле наколдованное животное начало углубляться, заставляя жертву кричать от боли. Я отчетливо слышал звук разрываемой плоти, когда член вошел в тело почти наполовину. С его яиц начала капать кровь, лицо побагровело, ноги и руки дрожали. Когда жеребец вошел на всю длину и кончил, тело жертвы поддерживала лишь моя магия. Лицо его стало восковым от боли, а кровь уже не капала — струилась. Он слабо постанывал, находясь в отключке. К этому моменту я как раз поставил «мат» сам себе в волшебных шахматах и принялся заново расставлять фигуры. Ну не думал же ты, что я все время буду смотреть на это мерзкое действо? Я не настолько извращенец.

Несколько заклятий и вот уже жертва в сознании, корчится от боли, скулит и воет. Белые ходят первыми. Пешка сделала первый ход. Интересно, долго ли волшебник будет умирать от повреждения внутренних органов?

-

Ночь — волшебное время суток, когда самый обычный плащ действует не хуже мантии-невидимки, когда дезиллюминационное заклятие прячет то, что маг перед собой левитирует. Люблю это время суток. Люблю смотреть как рассвет отвоевывает свое место. Тьме приходится отступить, но затем она снова переходит в наступление, возвращая свои позиции. Утром, в понедельник, мирные жители имели возможность собственными глазами увидеть измученное тело слуги Воланде-Морта — Питера Петтигрю. Он был привязан к столбу, вбитому прямо посреди Косого переулка, на лбу красовалась вырезанная надпись «предатель», а одежда не скрывала метку, потому что ее в принципе не было. Он был абсолютно голый. На шее крысы висел флакон с воспоминаниями о дне, когда он предал моих родителей, продал их, подставил Сириуса и сбежал. Это было одним из условий его освобождения. Он с радостью слил мне тонну воспоминаний о том дне. Еще несколько фиалов я взял с собой — в них воспоминания о сражениях с Темным лордом. В них он использует хитрые и весьма сильные заклятия. Так крыса хотела откупиться от меня.

Только ближе к вечеру аврорам удалось расплести хитроумный клубок заклятий и снять уже мертвое тело, выставленное на обозрение. Да, когда я привязывал его к столбу, он все еще был жив. Не знаю, можно ли было его спасти, я ведь не колдомедик, но пульс был. Венка на шее слабо билась, отсчитывая время. Газеты гремели заголовками о страшном преступлении, о предательстве, о невиновности моего крестного. Визенгамот собрался в полном составе и оправдал его посмертно, выплатил семье, то есть мне, компенсацию. Начался массовый пересмотр дел с 1981 года по 1997, о чем сообщалось в следующем выпуске газеты. Народ ничего не говорил в слух, но думаю у каждого в голове мелькнула мысль, что возглавлял судебную систему в этот период никто иной, как наш обожаемый Альбус Дамблдор.

Все что мог я сделал. Хотя бы частично отомстил. Только вот вопреки всему легче мне не стало.

-

— Проходите, лорд Поттер, присаживайтесь, — молодая девушка открыла для меня дверь кабинета. — Министр сейчас подойдет.

Люциус вызвал меня в Министерство для решения каких-то вопросов. В письме он выражался так расплывчато и витиевато, что я не совсем понял — спрашивал ли он о прогнозах погоды на следующую неделю или о моих планах на эти выходные. Понял лишь то, что должен прийти к нему для обсуждения крайне важного вопроса. Вроде как-то отдаленно связанного с делами Совета британской молодежи.

Дверь распахнулась, впуская сиятельного лорда Малфоя с распущенными волосами и неизменной тростью. Словно снежный вихрь он ворвался в помещение. С тихим хлопком дверь затворилась, а палка с набалдашником в виде змеиной головы полетела на ближайший диванчик. Сам же Министр в два шага пересек кабинет и уперся коленом между моих ног; впился в губы жадным поцелуем. Пару секунд я сопротивлялся, пока не понял что это бесполезно. Ростом мы были почти одинаковым, но Люциус мужчина с хорошо развитой мускулатурой и не малым весом. На его фоне я кажусь долговязым жеребенком, хоть и не являюсь худым. Я жилистый. Его язык был настойчив и непреклонен, а руки блуждали по телу настолько профессионально, что я невольно восхитился. И возбудился. На меня даже вейлы так не действовали.

— Здравствуй, Гарри, — выдохнул он в губы, запечатлев еще один невесомый поцелуй.

— Здравствуйте, Министр.

Малфой вопросительно приподнял бровь, все еще нависая надо мной.

— Люциус. Здравствуй, Люциус, — поспешно исправился я.

Слова вылетели со скоростью пулеметной очереди. Дыхание сбилось; я все еще цеплялся за ручки кресла, стараясь прийти в себя. Какого черта? Что вообще происходит?! Люциус довольно оскалился.

— Боюсь, мне придется тебя наказать за эту маленькую оплошность, — проворковал он. — Не сильно. Возможно, тебе даже понравится, — он провел пальцами по моей щеке. — Я уверен, что понравится.