Sos! Мой босс кровосос! (СИ)

— Что он сказал обо мне? — повторяю по слогам, сквозь зубы.

— Ничего такого, что стоит озвучивать. Передавал пламенный привет снежной леди. То есть тебе.

— И все?

— Нет. Еще про то, что ты ему классно отсосала, — все так же невозмутимо произносит Кротов, от чего во мне поднимается волна гнева.

— Это все неправда. Я ничего такого никогда не делала! Он это специально. Провоцирует.

— Я знаю. Поэтому и сказал — неважно.

— Но ты ему веришь.

— Мое терпение тоже имеет границы. Заканчивай. Вытри хотя бы руки, — вновь протягивает мне упаковку салфеток. А сам смотрит на мои губы. И кажется так брезгливо, что я уже сама начинаю верить в то, что сказал этот мудак.

— Да пошел ты на хер со своими салфетками! — бросаю ему в грудь и вновь чувствую, как еще чуть-чуть и вновь разревусь.

— Мать, ты проштрафилась дважды. Не расплатишься.

— Сплошной пиздеж. Уже трижды. Хотел бы, уже давно оштрафовал. Я осталась на этой работе, потому что уже сама этого хотела, а ты пугаешь, потому что тебе это нравится, хотя сам знаешь, что ничего с меня не возьмешь. Можно уже и признаться.

— Окей, признаюсь. Больше леди не наливать.

— Хреноледи. Какая из меня леди? Одно ходячее недоразумение. Одним матом больше, одним меньше. От этого моя жизнь хуже не станет. Все это присказки. Мои одноклассницы уже в пятнадцать трахались с парнями постарше, матерились как сапожники, и забивали на уроки. Никаких там пятёрок отродясь не было. Гуляли как хотели, попивая пиво около школы. И над ОБЖчником издевались. Чмырили его на чем свет стоял. Только хреноледи и еще две дуры сделали им замечание, чтобы не издевались над ним. И что в итоге?

— Вероятнее всего, вам троим устроили темную.

— А ничего. Ничего плохого с ними за это не случилось. Живут себе припеваючи. И никто их не трогает. Все у них есть. В отличие от… неважно, — замолкаю, понимая, что все это действительно неважно.

Глава 40

Глава 40

Я ему столько всего наговорила. А он хоть бы хны. Двадцать минут полного молчание и мои нервы не пределе.

Напускное спокойствие Дани нервирует, пожалуй, даже больше, чем предложенные им салфетки. А еще мне по-прежнему холодно, несмотря на пальто и порцию обжигающего алкоголя. Руки предательски потрясывает, из-за чего я сильно их сжимаю, пытаясь унять эту непрошенную дрожь. Казалось бы, все обошлось, а на душе тошно и страшно.

Одно дело — прошлое, когда оно только мое и никто не знает о нем. Другое дело — настоящее. Что обо мне на самом деле сейчас думает Даня, даже страшно представить. Как он там говорил ночью у меня в спальне: «я страшно брезглив»? Представляю, что у него сейчас в голове. Он точно не поверил в то, что Савицкий меня не тронул. Несмотря на то, что у меня есть неопровержимое доказательство, умолять его сейчас проверить это опытным путем уж слишком унизительно и тупо. А сам он теперь точно ко мне не притронется.

За своими раздумьями не замечаю, когда открылась дверь машины с моей стороны. Непонимающе смотрю на одного из охранников, который тянет ко мне свои руки.

— Чего надо?

— Он просто отнесет тебя в дом, на тебе обуви нет, — как умалишенной напоминает Даня, стоящий рядом с охранником.

— Не трогай меня, — одергиваю руку незнакомого мне мужика и выхожу из машины. Делаю шаг вперед по мокрому асфальту и плевать на холод. А вот на боль в правой лодыжке нет. Почему-то, когда выходила из леса, я ее не чувствовала.

— Иди сюда, — Даня ловит меня за руку и подхватывает на руки, от чего мне приятно, но стыдно.

— Отпусти, у тебя спина. Совсем дурак? — ничего не отвечает, молча несет меня к дому.

Один из охранников открывает нам дверь в дом и Кротов входит внутрь. У лестницы я все же одергиваю себя.

— Дальше я сама. Ну, не надо, — почти хнычу я и он наконец меня отпускает.

Как только мы заходим в спальню, он стягивает с меня свое пальто. Это паранойя или он действительно смотрит на меня брезгливо? И при этом молчит.

— Только не надо делать вид, что ничего не случилось.

— А я разве делаю?

— Да, делаешь, своим напускным спокойствием. Оно мне на фиг не сдалось. Понял?

— То есть я должен истерить и плакать на пару с тобой? Уверена, что тебе это нужно?

— То, что нужно мне, меня никогда не спрашивали. А делали все по-своему. И вообще, знаешь что, это ты во всем виноват. Ты!

— Я? — вот сейчас наконец-то с лица Кротова слетают спокойствие и невозмутимость.