Сосед сверху, сосед снизу

Он где-то там, развлекается, чистит карму, поправляет имидж повесы, очаровывает какую-нибудь очередную… ягодку слепящей улыбкой и длинным своим языком. Он уже решил, что я ему не нужна. Мне нужно с этим смириться.

Я решаю отвлечься. Прохожусь по залу снова, вдоль зеркальной стены, потом — вдоль стены с хореографическими станками. Веду пальцами по гладко-полированному брусу.

Долго у Мани занимает времени распечатка, однако.

Я останавливаюсь у музыкального центра, обнаруживаю его включенным, от нечего делать — даже пролистываю несколько треков с воткнутой в аудиосистему флешки.

Боже, да не может быть. Из сотен мелодий танго местный диджей закачал на флешку именну эту?

Нет, стоило, наверное, сегодня сыграть в лотерею. Я вполне могла выиграть джекпот, раз мир сегодня подкидывает мне столько волшебных совпадений.

Мелодию оставляем.

Если уж проводить время в «режиме ожидания», то почему бы не поставить себе еще и сентиментальную музычку для настроения. Чтоб умереть совсем.

Я прохожусь по залу, смакуя каждую ноту собственным телом. Пока не танцуя, лишь пуская свое тело в вольный полет по воспоминаниям. 

Да-да, вот так я стояла, вот так ставила ножку на носок, вот так тыкала пальчиком в одну медвежью фигуру.

Нет, попой я виляла не так, там была самба, музыка была другая, но сейчас будет что-то вроде этого…

Что-то внутри меня переливается. Тоска? Усталость? Безысходность?

И хочется сказать, что я зря себя накручиваю, что все наладится, но как оно наладится? То, что желанно мной, — невозможно и неприемлемо для обоих любимых мной мужчин и всего разумного мира. 

Я сама не знаю, как осмеливаюсь на такую фантазию. 

Уж лучше потанцевать. Свободно, расслабленно, представляя, что они снова разгоряченными охотниками вьются вокруг меня, пытаясь придумать, как меня разделить на две части.

Дверь поскрипывает, открываясь.

Я замираю, будто меня окатили ледяной водой с головы до ног. 

— Маня, прости, я тут немного заскучала и похозяйничала.

Ответа не следует. Мне это странно и я оборачиваюсь.

И делаю шаг назад, от резкого спазма боли в моей груди.

Эмиль стоит на пороге зала, держа в ладонях охапку мелких белых фиалок. И смотрит на меня не отрываясь ни на секунду.  Будто отведет глаза, и я исчезну.

— Ты способна свести с ума самого разумного, мышка, — наконец произносит он и проходит в зал, — я скучал по тебе, но даже не думал, что настолько.

— Как ты меня нашел? — каждый шаг Эмиля в мою сторону отдается во болезненным спазмом. — И зачем? Я надеялась, ты поймешь, что я не дам тебе ничего из того, что ты ищешь. 

— Я искал тебя пять лет, — он вкладывает в мои ладони цветы и стискивает их своими лапищами, — я не могу позволить тебе ускользнуть снова, мышонок. Ты и так слишком долго водила меня за нос. А уж после того, как ты призналась мне в любви — у тебя просто не было шансов. Я не собираюсь оставлять тебя в покое.

И ни слова, как он меня нашел! Только кривая улыбка, так идущая этому несносному разрушителю моих границ. 

— Эмиль, — от прикосновения его ладоней по моей коже должен был растечься огромный ожог, — ты зря пришел. Я здесь ищу работу и не хочу становиться инициатором скандальной сцены.

— Ты совсем по мне не скучала, мышка? — небо в его глазах становится пронзительным и острым. И солгать, когда на тебя так смотрят, просто невозможно.

— Скучала. Очень.

И это слабо сказано. Сейчас моя тоска медленно побулькивает внутри. Вот только истерика на глазах у Мани вряд ли поможет мне удержать это место. А я очень близка к тому, чтобы устроить именно её. 

Слишком много боли внутри меня поднялось сейчас. Все, что я старательно гасила всю эту неделю. То, что отчаянно податься вперед, уткнуться лбом в твердое плечо Эмиля Бруха. И то, что никогда не удовлетворится только им…

Боже, как же я себя ненавижу.

— Так может быть, ты согласишься хотя бы на один танец, мышка? Ты сегодня такая красивая. Как тогда. Я хочу в этот раз запомнить каждую секунду. 

Мои пальцы дрожат. Так явно, что даже я это ощущаю. Нужно отказаться. Нужно найти такие слова, чтоб он ушел.

А язык во рту мертвеет при одной только этой мысли.

— Молчание — знак согласия, так ведь у вас говорят? — Эмиль нахально ухмыляется и освобождает мои пальцы из плена своих ладоней. — Я поставлю трек с начала. Ты не против?

У меня есть десять секунд для побега. Вот только ноги бежать отказываются. Они лишь несут меня к окну, чтобы я оставила там цветы.

Где же ты, Маня? Спаси меня скорее! Я вот-вот умру!

Плавный шаг за моей спиной так хорошо ложится в плавное начало мелодии. Кто хоть год был танцором, даже бросив — до конца жизни останется танцором.

Вот только раскаленная ладонь на моем животе сейчас говорит о чем-то большем, чем простая игра для танца.

— Боже, какая же ты красивая, мышка, — шепчет Эмиль, медленно скользя пальцами вверх по моей приподнятой вверх руке, — и какой же я слепой придурок…

— Давай просто потанцуем. Не надо об этом, — я практически умоляю. У меня нет сил на что-то большее, я вот-вот истеку кровью на его руках.