Соседи и родня Оттавии Малевольти

Беула ушла в дом за лимонадом. Ожидая сестру, Августа сидела за столиком, сжимая свою собачку. Бернхард в это время находился у пациента, его прибытия ожидали с минуты на минуту.

Вдруг через ограду перелез мальчишка лет шести. Билинда вскрикнула и выронила рапиру, которой только что фехтовала с двенадцатилетним Роландом. Её соперник застыл с холодным оружием в руках. Залман, следящий за ходом поединка открыл рот.

Нарушивший идиллию семьи ребёнок, как ни в чём не бывало, приближался к дому.

–Мальчик! Чей ты?– вскрикнула испуганно Августа, этот нарушитель спокойствия был очень похож на Залмана, и сердце женщины дрогнуло в нехорошем предчувствии.

–Я ищу свою маму. Я из приюта,– бойко проговорил малыш.

–Ты думаешь, твоя мама богата и живёт здесь?– усмехнулась миссис Драммонд.

–Но ведь здесь живут Спенсеры?– переспросил непрошенный гость.

–Да, – удивлённо подтвердила Августа.

–Я – Фрэдди Спенсер,– представился мальчик.

На пороге появилась Беула.

Фредерик бросился к ней, крича:

–Мама! Мама!

Собачка соскочила с рук Августы и с тявканьем побежала за ним.

Хозяйка болонки визгливо зазывала питомца:

–Ириска! Немедленно возвращайся! Ириска!

Затем она подошла к сестре, держащей хрустальный кувшинчик с лимонадной водой в одной руке, и прижимающей ребёнка другой.

–Как это всё понимать, Беула?– вскинулась на неё Августа, хватая на руки захлёбывающего от лая пса.

–Я присмотрела в приюте ребёнка.

–Ах, вот что…

–Милый, теперь ты всегда будешь жить здесь,– сюсюкала Спенсер с Фрэдди.

По каменной дорожке Бернхард приближался к семье. Заметив незаконнорожденного сына, он остановился, и хотел было развернуться, но ушлый малец заметил его.

–А вот и папа!– объявил он.

Билинда вскрикнула. Августа окаменела.

Бернхард зашагал обратно по направлению к карете.

Роланд увёл незнакомого мальчика и остальных детей в дом. Фредерик доверчиво взял старшего брата по матери за руку.

Августа, словно рыба, открывала и закрывала рот, пытаясь что-то вымолвить, но истеричное откровение сестры опередило её вопросы:

–Да, это мой сын! Мой и твоего мужа! А что ты удивляешься, сестра? Да, ты спихнула меня замуж в пятнадцать лет, лишь бы не кормить лишних год-два. Спихнула, чтобы твой муж не заглядывался на юные прелести твоей сестры, но он успел-таки их рассмотреть! Он всегда преследовал меня жаркими посулами и обещаниями любви. А ты можешь любить только собак! Даже дети для тебя не столь важны!

–Что ты говоришь, завистливая гадина?! Разве я сама вышла замуж не ранней птичкой? Разве плохую партию я подобрала тебе для брака? Тебе нет оправданья, дрянь!

Беула отвернулась, не смея смотреть в глаза сестры.

–Прости, если сможешь…– пролепетала младшая.

Августа на неё не глядела, для неё такого человека, как Беула Спенсер больше не существовало, она вбежала в дом и позвала:

–Дети! Мы уезжаем домой!

Билинда со слезами, пряча глаза, пробежала мимо матери.

Недоумённый Залман испытующе глянул на мать. Этого непонимающего взгляда женщина не выдержала – всхлипнула. Сын прижался к матери, погладил её ладонь. Она прижала ребёнка к себе, спихнув Ириску с рук.

Дома Августа ворвалась в кабинет Бернхарда, выговаривая наболевшее:

–Лгун, ничтожество! Я презираю тебя. Меня ты никогда не любил и не понимал. В порыве ревности я была готова изорвать ножом твой портрет в холле на тысячи кусочков и тысячу раз написать на них: «Тебя я ненавижу». Но страсти улеглись. Ты просто мне опостылел и опротивел.

–О-о-очень хорошо, потомучто ты мне надоела.

–Мразь! Какая выгодная у тебя работа: «Я у больного», а сам бегом к шлюхам! Конечно, зачем пользоваться одной и той же женщиной, когда много других мнимобольных!

–Ты предполагаешь, что многие симулируют симптомы болезней, лишь бы очутиться голой перед привлекательным доктором?– усмехнулся Бернхард.

–Уходи к Беуле!

–Она мне тоже надоела, и у нас давно всё кончено,– отстранённо доложил муж.

–Раз я тебе надоела, то не подходи ко мне с Ириской! И знай: если моя собачка сдохнет – не жить и тебе!

–Чучело, собаки живут недолго. И неужели ты думаешь, что врач не распознает яд в примеси любой еды?

–Я – чучело? Ах, так!

И в Берни полетела одна из его любимых масок. Стукнувшись о лицо собирателя этнических реликвий, экспонат с грохотом развалился на полу. Драммонд кричал не от боли, а от скорби утраты дорогой вещи. Его ярость вылилась в то, что он схватил тщедушную жену и стал трясти её, как грушу. Затем, не меняя злобного выражения лица, он вышвырнул Августу за дверь своего кабинета.

–Истеричка! Теперь придётся врезать дверной замок.

Беула завела младшего сына в старую детскую, где когда-то росла сама.

Мальчик устремился к одной из полочек, где стояли куклы в кружевах и бантах. Фрэд взял двух небольших пупсов с фарфоровыми головами, и с силой ударил их красивыми личиками. Фарфор разлетелся на куски.

–Фрэдди, что ты делаешь?

–Разве не видите? Играю.

–Но…нельзя вести себя так.

–А что такого? Куклам не больно, зато их головы так забавно хрустят.