Соседка

– Ладно, – Вика махнула рукой, обсуждать скучного старика с неприятными глазами ей надоело. – Раз уж он тебе так нравится, не буду про него ничего больше говорить. Но ты все же присмотрись. Вдруг он скрывает какие-то ужасные секреты?! – Вика сделала страшные глаза и произнесла последнюю фразу с подвыванием.

– Да, конечно. Может он вражеский шпион или инопланетянин, готовящийся захватить землю.

Вика вздохнула. Была одна, куда более важная и животрепещущая тема для разговора.

– А как ты думаешь, я Гаврилину хоть немного нравлюсь?

Леля посмотрела на подругу с легкой грустью. Ей, вообще-то казалось, что одноклассник, в которого так отчаянно влюблена подруга, как и раньше, не обращает внимания ни на нее, ни на кого-то еще из девчонок из их класса, по крайней мере. Но говорить правду, в данном случае, ей не хотелось.

– Я не знаю. Я не особо в этом разбираюсь…

– Ой, Федоренко! Никакого проку от тебя. Ничего в жизни не понимаешь, – Вика усмехнулась. – Ты, прямо как с Луны свалилась, честное слово. Иногда смотрю на тебя и удивляюсь до чего ты наивная. Ну, неужели ты никогда не влюблялась? Старикашка сосед со злобными глазками не в счет, – хихикнула Вика.

Леля улыбнулась, немного натянуто. Вообще-то она влюблялась. Вернее, влюбилась один раз. А если уж совсем точно, то она и сейчас была влюблена. Причем по уши. Но сообщать о своем чувстве, даже лучшей подруге, она совсем не хотела. Вика снова начнет смеяться, поддразнивать ее. Тем более, что любовь эта была, можно сказать, неправильная. Запретная. Тот, кто безраздельно завладел ее девичьими мечтами и помыслами, был намного старше. Не настолько, как Николай Борисович, конечно, но все же. Да к тому же он был, как об этом писали в старинных романах, несвободен, связан обязательствами. То есть женат. Леля подавила рвавшийся из груди вздох. Почему все в жизни так непросто? Ведь можно было, к примеру, влюбиться в Генку Сычова. Они хорошо дружат. Понимают друг друга. Так нет. Нужно было влюбиться в того, чье сердце отдано другой, с которой его, как опять же любили писать в романах, связывают брачные узы. И совершенно точно, что, если у Вики все же есть хоть какой-то шанс завоевать, в конце концов, своего любимого Гаврилина, то ее чувство обречено оставаться безответным. До конца жизни. А вдруг она больше никого никогда не полюбит, и так и будет всю жизнь страдать? Леля почувствовала, как сжимается в груди сердце, а на глаза наворачиваются слезы. Зачем они переехали в эту противную Москву? Сплошные трудности и неприятности здесь. Жила она себе спокойно. Леля шмыгнула носом. Даже радость от полученной за экзамен четверки, как-то померкла.

– Давай чай попьем или пообедаем? – предложила она. Нужно было срочно отвлечь настроившуюся на романтический лад Вику.

– Давай, чай, – согласилась та. – У тебя колбаса есть или сыр? Обожаю чай с бутербродами. Могу целую гору съесть.

Леля улыбнулась.

– Обжора.

– Ага.

Глава 11

Генка показал свои последние работы. Леля повосхищалась. Отдала должное таланту приятеля. Видя ее интерес, Генка даже предложил сделать ее портрет. Леля немного смутилась, но было видно, что она польщена таким вниманием. У Генки, вообще-то, уже было целых три ее портрета, но об этом он предпочел умолчать.

– Я пойду, – сказала Леля, после того как они закончили знакомство с произведениями приятеля. – Мне через полчаса дома нужно быть, мы с мамой в магазин договорились съездить.

Понимая, что сейчас, если он не придумает что-то из ряда вон, она уйдет домой, Генка начал лихорадочно соображать, чтобы такое увлекательное предложить, что бы она осталась хотя бы на оставшиеся полчаса.

Кино смотреть – слишком мало времени. Музыкальные записи Лелю не слишком впечатляли. Генка начал рассказывать про достижение современной науки в области техники – компьютер, с которым он сам познакомился не так давно, на работе у отца. Но ей, совершенно очевидно, тема, связанная с техникой была не очень-то интересна. Она слушала, скорее из вежливости. Генке, хоть это и было довольно глупо, ужасно не хотелось, чтобы она уходила прямо сейчас, поэтому он напряг мозг, так, что ему показалось, что в голове у него загудело и затрещало.

– А хочешь ликер попробовать? – спросил Генка. Леля изумленно посмотрела на него. Она знала, что так называется алкогольный напиток. Сама она, кроме шампанского, которого ей налили на Новый год, в количестве пяти грамм, ничего в жизни не пила.

– Ты, что спиртное пьешь? – улыбнулась она.

Генка неопределенно мотнул головой.

– Да так, – он постарался, чтобы ответ прозвучал небрежно. Он же почти взрослый, вполне независимый, мужчина. Запреты и ограничения остались в детском саду.