Соседка (сборник)

– Да будешь ты дома, сегодня же, – успокоил ее майор, рукой с растопыренными пальцами подталкивая к выходу из вагона под упругую попу…

История со счастливым концом

А хочу я вам, ребята, и в самом деле рассказать маленькую историю со счастливым концом, которая приключилась с одним сельским жителем в период недоразвитого социализма.

Это был передовой механизатор Иван Булыгин, с большим стажем пахотных и посевных работ и с сознанием, ясным и незамутненным, как слеза младенца.

Случилось так, что он рано овдовел. Многие труженицы сельского хозяйства, в том числе незамужние и разведенные доярки и птичницы, телятницы и свинарки и даже одна ветеринарная санитарка, не прочь были вновь изменить семейное положение трезвого и домовитого Ивана и взять его хозяйство в свои руки, включая доращивание и откорм несчастного осиротевшего ребенка, не то сына, не то дочери.

Но все они, после его супруги, незабвенной учительницы младших классов Екатерины Семеновны, женщины строгих нравов и чистюли, каких еще поискать, казались Ивану существами грубыми и несовершенными. Особенно не нравились ему их натруженные руки, шершавые и красные, а также то, как они ужасно ругаются.

Самого Ивана его покойная ныне супруга, первая интеллигентка на селе, хотя и не отучила от особенностей местного говора, и ей страшно резали слух его оканье и упорное выговаривание слова «пельмени» как «пилимени» и «исть» вместо «есть», ну и еще чего-то там глубоко деревенское, вековое.

Но зато она его отучила от сквернословия. А все подкатывающиеся к Ивану деревенские застоявшиеся красавицы матюкались так, что оскорбленные коровы и прочие общественные животные, за которыми они ухаживали, отвечали на это снижением продуктивности.

В общем, так Иван Булыгин и продолжал пахать и сеять и в одиночку растить чадо от любимой покойной жены. А как же здоровый мужик обходился без женской ласки, спросите вы? Конечно же, Иван тосковал по тесному общению с противоположным полом. Но он оставался однолюбом и всю свою нерастраченную сексуальную энергию сжигал на тяжелых полевых работах.

После того, как Иванов сын – да, сын таки, а не дочь, сейчас точно вспомнил, – закончил местную восьмилетку, Иван отвез его для повышения образовательного уровня в областной центр, который находился всего в пятнадцати километрах от их деревни.

Здесь сын продолжил учебу в одной из средних школ, расположенной рядом с домом, в которой жила двоюродная тетка Ивана, Серафима Григорьевна. Квартировал Иванов сын, естественно, у тетки. А Иван раз в неделю привозил им в коляске своего мотоцикла «Урал» свежие продукты из деревни – яички там, сметану, сало.

Вот так он однажды привез харчи для поддержания физических сил и мозговой деятельности своего наследника, и через пятнадцать минут выехал обратно – дольше задерживаться было нельзя, надо было на ночь свиньям корм запарить да коровке сенца задать.

И вот когда он выезжал из двора теткиного дома, то высветил фарой своего мотоцикла, как какой-то мордоворот, прижав к стене проездной арки молодую плачущую женщину, лениво хлещет ее по щекам.

Справедливое и честное естество Ивана не могло стерпеть такого вопиющего безобразия и он, остановив мотоцикл и сойдя с него, своими трудолюбивыми пудовыми кулаками поверг на асфальт того мордоворота. А женщине сказал:

– Иди домой! Он ишшо долго не встанет.

Женщина, вглядевшись в доброе открытое лицо Ивана, помотала головой и прошептала:

– Нет, домой я не хочу.

– Может, это… подвезти тебя куда?

Иван заглянул в ее темные большие глаза на бледном лице и растерялся: эти глаза от него явно чего-то ждали.

– Подвези, – сказала женщина и опустила вниз густые длинные ресницы. У Ивана впервые дрогнуло и заколотилось сердце: она! Та, что ему нужна!

– Подвези, – решительно повторила женщина и вновь подняла на Ивана свои чудные глаза. – Куда-нибудь. Лишь бы подальше отсюда.

– Ага, ясно! – также решительно и немного хрипло сказал Иван. – Ну дак это….Садись в коляску. К мине поедем, в деревню. Хозяйкой будешь. Ага?

– Ага, – впервые за эти несколько минут их общения улыбнулась симпатичная молодая женщина и ловко, как будто всегда только и ездила на мотоцикле «Урал» отечественного производства, влезла в коляску. – Трогай! Меня Вероникой зовут. А тебя?

– Иван Григорич я, – солидно сказал Иван. – Но тебе дозволяю звать меня Ваней.

А ты, значится, будешь просто Вера. Ага?

– Ага! – счастливо засмеялась просто Вера. – Да трогай давай! А то мой бывший вон зашевелился уже, сейчас встанет.

– Не встанет, – уверенно сказал Иван и дернул ногой в сапоге сорок шестого размера. Громко лязгнули зубы бывшего, и тот снова уронил голову на асфальт. А Иван повторно дернул ногой, и мотор «Урала» басовито фыркнул и уверенно завелся с одного рывка. И они поехали в деревню.

Свадьбу делать не стали, так как Веронике – виноват, просто Вере, – не хотелось никаких шумных застолий в компании незнакомых людей, а Ивану хватило и той, первой свадьбы.