Соседка (сборник)

– Толик, – тонким голосом сказала она мужу. – Зачем ты так-то… Там же был молоток!.. Ну пошли, милый, пошли, а то ты тут все у меня сокрушишь…

Мозоль

1

В тот день рядовой Антон Бельский получил освобождение от военфельдшера ВСО (военно-строительного отряда) Куклина. В этом батальоне, прятавшемся в глухом лесу и строившем там ракетную площадку, Бельский оказался после окончания Нижнетагильской учебки.

Здесь его за полгода выучили ходить строем, козырять всем старше его по званию, начиная с ефрейтора, а еще на электросварщика третьего разряда. После чего посадили в поезд и отправили в эту часть под Костромой, чтобы военный строитель Антон Бельский мог вносить свою дальнейшую лепту в укрепление обороноспособности страны путем ведения сварных работ на сверхсекретном объекте. Но работы, соответствующей его квалификации электросварщика третьего разряда, сразу не нашлось.

Основные объемы в двадцатипятиметровой ракетной шахте осваивались вольнонаемными гражданскими специалистами высочайшей квалификации, с личными клеймами сварщиков шестого разряда. Ну и с десяток солдат трудились у них на подхвате. А почти весь оставшийся состав ВСО копал в лесу длиннющую траншею метровой глубины, чтобы затем уложить в нее толстый, с кисть руки, бронированный силовой кабель, соединяющий командный пункт с ракетным стволом.

Работа эта была крайне увлекательной. У каждого солдата была норма – прокопать за день не то шесть, не то восемь метров этой траншеи (на безлесных участках все десять). Земля была влажной, глинистой, липла к лопате. То и дело встречались мешающие копать корни, их безжалостно подсекали и выкидывали наверх.

Над парнями с мокрыми от пота гимнастерками вились тучи комаров, а вдоль траншеи прохаживался командир взвода, загоняющий обратно тех, кто решил без команды перекурить. Ну, чисто галеры.

Вот туда Антон Бельский и попал. И в первый же день с непривычки, даже в голицах, натер себе такую мозоль, что она к вечеру вздулась на ладони огромным чудовищным пузырем, на который даже смотреть было страшно.

Утром Антон радостно показал этот жуткий пузырь своему командиру взвода, и старший сержант Кадыргалиев с большой неохотой отпустил его в санчасть.

– Ого! – сказал пахнущий шипром и медицинским спиртом военфельдшер сержант Куклин, увидев у Бельского на ладони этот распираемый изнутри мозольной жидкостью кожаный полупрозачный купол. – Это ж надо так суметь!

А затем взял обыкновенное бритвенное лезвие «Нева», протер его ваткой со спиртом, и аккуратно, но больно срезал этот вздувшийся лоскут кожи с Антоновой ладони.

Сморщившись, Бельский смотрел в сторону, но краем глаза все равно видел, как Куклин промокнул багровую ладонь ваткой, смазал ее чем-то сильно щиплющим и перебинтовал.

– Все, иди! – сказал он Антону. – Завтра в это же время на перевязку придешь.

– А освобождение? – взвыл Бельский. Куклин вздохнул, буркнул: «А, ну да!», и вписав имя и подразделение Антона в готовую, машинописную форму, подписал бумажку и протянул ему.

Антон неловко затолкал ее левой рукой в карман гимнастерки и, радостный, потопал к себе в роту.

В казарме было пусто – пацанов уже увезли на объект. Антон подмигнул скучающему у тумбочки дневальному и направился к своей кровати, надеясь вздремнуть часок-другой – заветное освобождение давало право на заслуженное безделье.

2

Но зараза старшина Павлюченко как будто только и дожидался Бельского. Когда Антон, стараясь не топать сапогами, проходил мимо каптерки, дверь ее распахнулась.

– Вот ты-то мне и нужен! – гнусно улыбаясь, сказал Павлюченко. – Окна умеешь заклеивать?

– Товарищ старшина, у меня освобождение, рука вот болит.

Бельский полез в карман за заветной бумажкой, хотя Павлюченко и так видел его забинтованную кисть.

– А ну!

Старшина внимательно изучил освобождение и вернул его Антону.

– Я ж тебя, рядовой, не на траншею послать хочу, – сбавил он тон. – Ну-ка пошевели пальцами… Да не этой, больной руки.

Антон нехотя пошевелил торчащими из-под повязки пальцами.

– Ну вот! – обрадовался старшина. – Этой рукой будешь придерживать, а той наклеивать. Так что иди в штаб, найдешь там бухгалтерию, доложишься, что я тебя послал.

Антон Бельский вздохнул: вот тебе и освобождение. Но вслух ответил:

– Есть!

Козырнул и потопал в штаб.

3

Штаб находился в таком же одноэтажном щито-сборном помещении, как и казарма их третьей роты. Только крыльцо было поаккуратнее, да под окнами разбито несколько клумб, огороженных выложенных углами кверху белеными кирпичами.

У входа за столом с телефоном скучал дежурный по штабу, худой сержант с унылым прыщавым лицом.

– А ну стой! Ты куда? – встав из-за стола, преградил он дорогу Антону.

– Мне в бухгалтерию, – важно сказал Бельский. – За расчетом. Увольняюсь, на фиг, из этого бардака! Где тут у них касса?

Сержант заржал и показал длинной рукой вглубь сумрачного прохладного коридора.

Антон нашел дверь с надписью «Бухгалтерия», пошоркал сапогами по брошенному на пол резиновому коврику, и стукнул пару раз по филенке кулаком здоровой левой руки.

– Да входите, входите! – тут же отозвался женский голос.