Соседка (сборник)

Антон толкнул дверь и очутился в просторной комнате с несколькими стоящими друг против друга столами. Солнце освещало комнату сразу через два окна, и Антон хорошо разглядел всех ее обитателей. Вернее, обитательниц. На него с любопытством уставились четыре пары женских глаз – голубых, серых, карих, зеленых.

Самые красивые были зеленые, принадлежали они симпатичной рыжеволосой особе, сидящей ближе к выходу. Ее тонкое лицо с правильным носиком и пухлыми капризными губками, нежным румянцем на щеках не портила даже густая россыпь веснушек на этом самом носике и около него.

А еще Бельский разглядел, что один глаз у нее явно подбит, и синяк не может скрыть даже густой слой грима или чем там мажутся женщины.

Рыженькая явно смущалась своего вида и то и дело опускала глаза, хотя молниеносные их уколы Антон на себе чувствовал постоянно – похоже, он ей тоже глянулся. Надо, наконец, заметить, что Бельский был парнем довольно симпатичным и на гражданке пользовался повышенным вниманием у противоположного пола, хотя так и не научился толком пользоваться этим своим преимуществом и в армию ушел девственником.

Остальные тетки смотрелись так себе, да и были они куда старше Антона – ему на тот момент было девятнадцать, ненамного старше, кстати, выглядела и приглянувшаяся ему зеленоглазая наяда.

4

– Рядовой Бельский по приказанию старшины третьей роты явился! – громко отрапортовал Антон, обращаясь к самой старшей из женского коллектива, полной тетеньке лет сорока пяти с гладко зачесанными назад темно-русыми волосами, с пухлым подбородком и большой грудью, которая чуть ли не лежала перед ней на столе.

Она была старшей не только по возрасту: за ее спиной на стене красовалась табличка с наименованием ее должности «Гл. бухгалтер». Почему она не сидела в отдельном кабинете – этот вопрос как-то и не занимал Бельского. Места, наверное, было мало в штабе.

– Вольно, вольно солдат! – замахала полными руками и заколыхала своей необъятной грудью матрона. – Вы знаете, зачем вас сюда послали?

– Чего-то приклеить, или кого-то склеить!

Раздался дружный женский смех. «О, да я пользуюсь успехом!» – оживленно подумал Антон.

– Ишь, какой: «склеить»! – хмыкнула тетенька. – Вот отслужишь, вернешься домой, там и будешь «склеивать» (Антон при этих словах тяжело вздохнул – до дембеля ему было еще далеко). А здесь тебе надо заклеить окна. Понял?

– Так точно! – гаркнул Бельский, продолжая изображать из себя бравого солдата Швейка.

– А как же он будет клеить, у него же вон рука забинтована? – сказала вдруг мелодичным таким голоском зеленоглазая рыжуха.

– А действительно – как? – сочувственно подхватила вдруг возникшую проблему и ее соседка, черноволосая дама лет тридцати пяти со слегка раскосыми темными глазами.

Антон пожал плечами:

– Ну, как-нибудь.

И подняв забинтованную руку, пошевелил торчащими из повязки кончиками пальцев.

– Ага, значит, сможешь, – облегченно вздохнула старшая в этом женском коллективе, куда краткосрочно был откомандирован Антон.

Конечно, эти бабы, наверное, и сами могли бы заклеить два несчастных окна, причем – одинарных. Но они работали в ВСО, в котором было полных дармовых рабочих рук, и поэтому всю без исключения работу, требующую хоть малейшего приложения физических усилий, здесь выполняли солдаты.

5

– Ну, ты тогда трудись, а мы пойдем обедать, – заявила главная бухгалтерша таким тоном, как будто они только и ждали появления Антона, чтобы под предлогом проводимых им здесь масштабных работ свалить пораньше – на висящих на стене часах время было только полдвенадцатого. – Двух часов тебе, надеюсь, хватит? Да, и не вздумай по столам шарить!

– Очень мне надо было, – оскорбленно пробормотал Антон.

– Вот тебе бумага, ножницы, клей, – порывшись в тумбе стола, главбух выложила пачку обыкновенной писчей бумаги, тускло блеснувшие ножницы и пластиковую полупрозрачную бутылочку с мутной жидкостью.

– На полу постели вот газетку, нарежь и промазывай полоски клеем, и вперед. Все понял, боец?

– Да понять-то понял, – помявшись, сказал Антон оценив обстановку. – Да только нарезать полоски я не смогу – у меня же вон, видите, что с рукой. Клеить – это одно. А вот с ножницами у меня ничего не получится. Был бы я левша – запросто. А так нет.

– Ну и зачем нам такого раненого прислали? – раздосадовано сказала главбухша.

Антон уже обрадовался – сейчас отошлет обратно, да он хоть вернется в роту, почитает – у него под матрасом лежал припрятанный томик Паустовского. Поспать-то уже вряд ли получится, обед на носу.

– Я ему помогу. Все равно есть пока не хочу.

Этот знакомый уже мелодичный голосок прозвучал для Антона одновременно как гром среди ясного неба и как желанная музыка для меломана. В его богатом юношеском воображении, как в калейдоскопе, тут же замелькали картины одна заманчивей и краше другой.

Вот они касаются друг друга сначала кончиками пальцев, потом он заключает рыженькую в свои объятия, и она не особенно этому сопротивляется. Вот их губы медленно и неуклонно сближаются и сливаются в долгом страстном поцелуе.