Соседская девочка

в благодатном краю ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ МАГАДАНА

Иннокентий Васильевич Тихонов приехал из Магадана в Красносурайск по делам бизнеса – богатая фирма, где он служил в финансовой дирекции, хотела купить здешнюю мебельную фабрику.

Аэропорт был в ста километрах. Иннокентий Васильевич устал ехать по пыльному жаркому шоссе. Ему не понравились ни домики, ни природа. Особенно когда въехали в Красносурайск и долго тащились по неопрятным улочкам с низкими частными домами, с разноцветными заборами и контейнерами неубранного мусора у калиток. «У нас лучше, у нас аккуратнее, – думал Иннокентий Васильевич. – И вообще, у нас морозы и ветры, а у них тут благодатный край, чего ж так всё засрано?» Когда приехали в гостиницу «Юбилейная», была уже почти ночь. Ресторан скоро закрывался, так сказала девушка на рецепции, поэтому Иннокентий Васильевич пошел ужинать сразу. Поставил чемодан рядом. Сделал заказ «чтоб побыстрей». Зал был пуст. Потом в него вошли три девушки, сели за близким столиком. Потом еще две, сели с другой стороны. Официантка принесла спагетти болоньезе, те же макароны по-флотски, только с красной намазкой. К Иннокентию Васильевичу подошел худенький паренек, вежливо улыбнулся и спросил: «Заселяетесь?» Иннокентий Васильевич кивнул. «Отдохнуть хотите?» – «Сейчас пойду отдыхать». – «Не, я не в том смысле, – заулыбался паренек. – С девушкой отдохнуть хотите?» – «Как зовут тебя?» – «Геннадий!» – «Иди, Гена, на хер», – сказал Иннокентий Васильевич, запивая макароны чаем.

Но когда он, везя за собою чемодан на колесиках, шел к лифту, пятеро девушек как будто бы случайно оказались у него на пути и стали шептать: «Хотите отдохнуть? Отдохнуть хотите? Отдохнуть!» Он остановился, поглядел на них, словно бы выбирая. Они приосанились, заулыбались. Одна чуть надула губы, другая томно щурилась из-под падающих на лицо волос, третья склонила голову на плечо. Высокая полная девушка смотрела прямо и равнодушно, и еще одна, пятая – маленькая, худенькая и робкая – просто хлопала глазами. «Пойдем», – сказал ей Иннокентий Петрович.

У него был заказан номер люкс. «Как тебя звать?» – спросил он. «Дюна, – сказала она. – То есть зовут Дарина, прозвание Дюна». – «А меня Кеша. Прозвания нет. Сейчас, Дариночка, я сначала разложусь», – сказал он. Вытащил туфли на завтра. Костюм и сорочку повесил на вешалку в прихожей. Достал компьютер, наладил вай-фай, написал жене, что приехал и заселился: дома уже было утро. Сходил в туалет, вымыл руки. Потом зашел в спальню. Девушка сутуло сидела на краешке кровати. У нее были худые плечи, на пальцах ног лупился лак – она была в босоножках. Иннокентий Васильевич вспомнил мировую классику, от Сони Мармеладовой до рассказа Бунина «Три рубля». Он был из культурной ссыльной семьи. Читал книги с дедушкиных полок, сидя у морозного окна. «Сколько ты берешь?» – спросил он. «Все одинаково берут, три тыщи». – «За время или за ночь?» – «Все равно». Он достал толстый бумажник, вытащил оранжевую пятерку. «Я сейчас сдачу принесу», – она встала с кровати. «Эх ты, Дюнка-Даринка, – усмехнулся Иннокентий Васильевич. – Пойди сюда». Она приблизилась, думала, что он хочет целоваться, но он погладил ее по тощей головке, дал пятитысячную бумажку и шепнул: «Иди, иди, это тебе, всё, пока».

Она выскользнула за дверь. Через три секунды он выскочил следом, позвал ее. Она испугалась, что он передумал, ускорила шаг, он позвал громко и строго, она остановилась, вернулась. «Позови подружку! Вот ту, толстую». – «Я вам не понравилась, что худая? – спросила она. – Деньги отдать?» – «Глупая ты! Деньги тебе. Позови подружку, я сказал!»

Через пять минут Дюна привела Белочку – так звали толстую. Потом Белочка привела Ириску. Всем им Иннокентий Васильевич безо всяких обидных и лишних слов – то есть вообще без всяких слов – выдал по пять тысяч. Из доброты и жалости. Погладив по головкам.

«Ну, девки, вот так дядя Кеша! – смеялись Дюна, Белочка и Ириска. – Только Генке ни слова. Надо будет фишку разменять, чтоб он не понял». Генка как раз поехал на автостанцию, смотреть, как тамошние работают. «А как же мы?» – спросили Синичка и Жучок. «Не знаю, неудобно», – сказала Ириска. «А попробуем, – сказала Дюна. – Он добрый, он даст».

Иннокентий Васильевич уже был в постели. Он длинной пилочкой подтачивал сломанный ноготь и сострадательно думал о горькой судьбе гостиничных проституток в городе Красносурайске, и на душе у него было, представьте себе, хорошо. Как у человека, который перевел деньги на лечение больного ребенка. Но у него резко испортилось настроение, когда он увидел в дверях Дюну и двух незнакомых девушек. Они почти силком ввалились в номер, и Синичка сразу стала расстегивать на себе кофту, а Жучок попыталась стянуть с него халат. «Девчонки, хватит, у меня и денег нет!» – пошутил он. «А мы бесплатненько!» – захихикала Синичка, увидев на тумбочке толстенный бумажник.