Соседская девочка

Ее мама была уборщица на пивном заводе, хотя сначала была нормальной дробильщицей, но получила травму руки, уже когда дочке было пять. Куда деваться? Площадь служебная, но хорошая – однокомнатная квартира в пятиэтажке. Начальник цеха, добрый человек и по совместительству папа ее девочки, перевел в уборщицы и как-то намухлевал с приватизацией. В хорошем смысле намухлевал, то есть сделал, чтоб эта квартира стала в собственности мамы и дочки. Но сказал, что на этом алименты кончаются, потому что у него своих трое и жена больная. Правда, он скоро умер, потому что был сильно немолодой.

Она любила маму за ее любовь и доброту, но свой дом ненавидела всей душой. Особенно остановку «Пивзавод», три хрущевки рядом и унылый длинный забор через дорогу, с проходной, куда по утрам бежали очкастые бородатые люди – евреи, по всему видать. Ребята в школе говорили, что там секретный атомный институт. Но вообще все смеялись над ней и девчонками из пивзаводских домов и звали их «пивза́ми». «Эй ты, пивза́!» Хуже, чем «овца». Иногда приходилось драться.

Поэтому у нее была главная мечта – слинять отсюда. Убежать. Вырваться. Переехать в другое место, где красиво, чисто и вежливо. Поэтому она после школы закончила курсы официантов и пошла работать в гостиницу с рестораном под названием «Кабальеро». Работать было тяжело. Мало того, что весь день на ногах и улыбаться, мало того, что нужно прийти раньше, чтоб накрыть столы, а уйти позже, чтоб зарядить посуду, бокалы и приборы к завтрашней смене, мало того, что она была там самая младшая и на ней ездили верхом, унижали ее, просто чистая дедовщина! Мало этого, к ней приставали и клиенты – ну, этих-то легко отшить, – и старшие друзья-товарищи, и начальство, и в гостиничные проститутки записать старались, – но она отбивалась упрямо и ежедневно. В общем, страшное дело. Но работа ей нравилась. Потому что там было красиво, чисто, мыто и наглажено, пахло свежестью, цветами, хорошими духами и дорогими коньяками. И даже мерзкие мужики и пьяные бабы в ресторане и норовящие ущипнуть за жопу начальнички – все равно они были красивые, модные, богатые, и спасибо судьбе за то, что она работает с ними рядом. Каждое утро, садясь в маршрутку на остановке «Пивзавод» или в хорошую погоду идя к метро пешком, она чувствовала, как ей становится легче дышать. Потому что через час она войдет в ресторан «Кабальеро», наденет узкую синюю юбку, белоснежную блузку и туфли-лодочки тонкой кожи, повяжет желто-красную, цветов испанского флага, косынку на шею – и от предвкушения этого ей хотелось петь и смеяться.

Иногда она думала, что, когда у нее настанет интересная, красивая и богатая жизнь, она ни за что не вернется в эту их с мамой квартиру. Ни на секундочку. Даже мимо не проедет! Но потом ей становилось стыдно, и она мечтала, что сделает маме уютный ремонт. Или возьмет маму к себе, а эту квартиру пусть мама сдает, и будет у нее как будто большая пенсия.

«Мужа себе найди настоящего, – говорила ей мама. – Лучше, конечно, чтоб с положением и деньгами, с квартирой. Вон ты какая красивая! А самое главное, чтоб был совсем твой! Чтоб ничей больше! Если женатый – сразу нет! Не смей как я! Не вздумай как я!»

«Главное, не ищи себе девочку из нашего круга, – говорил ему отец. – Женись на обыкновенной молодой женщине. Лучше всего, как говорится, из простых. Прости! Я очень любил твою маму, царствие ей небесное, но боже, как я с ней намучился!»

Конечно, они обязательно должны были встретиться, рано или поздно.

Они встретились на остановке «Пивзавод».

Было утро. Он вылезал из маршрутки и увидел, что по тротуару к остановке быстро идёт молодая и довольно красивая девушка.

– Поедете? – он придержал дверцу.

– Нет, спасибо, мне в другую сторону.

Он кивнул и пошел переходить шоссе, а она зашагала в сторону метро. Он не обернулся, не посмотрел ей вслед. Она тоже не обернулась.

сцены из жизни богемы КАФЕ «МЮССЕ»

Однажды Пастернак приехал в Париж на конгресс защитников культуры. Там его встретил Эренбург. Идут они, гуляют, вдруг навстречу Пикассо с Хемингуэем. Эренбург представил им Пастернака. Решили обмыть знакомство. Куда идти? Эренбург сказал, что лучше всего в кафе «Мюссе». Во-первых, недорого, а во-вторых, там всегда собираются разные знаменитости. Поэты, художники и вообще.

Пришли. Обшарпанный зал. Столы липкие, стулья шаткие. Три мухи вокруг люстры вьются. Девушка за стойкой читает журнал мод, на пришедших ноль внимания. В углу сидит какой-то тощий пожилой мужик и пьет пустой чай. Пастернак огляделся и говорит:

– Ну и где ваши знаменитости? Хоть бы Андре Жид какой-нибудь!

Тощий мужик вдруг из угла этак ехидно по-русски:

– По части Жида у вас и так некий перебор!

Хемингуэй с Пикассо ничего не поняли, а Эренбург быстро сказал:

– Пошли, пошли, пошли отсюда! Лучше возьмем вина в магазине и пойдем к Борису в гостиницу, дешевле и уютнее, у него номер – люкс на три комнаты. Приглашаешь, Боря? – и всех за рукава тянет к выходу.