Сословные условности

Наташа тоже сделала страшные глаза и постаралась изобразить недоумение. Тогда Ирка указала пальцем на Наташину сумку. Наташа испугалась. Первым делом она подумала, что у неё на сумке сидит паук. Когда ни паука, ни гадюки на сумке не обнаружилось, она решила, что Ирка попросту сошла с ума. Одурела от безделья или от стогов на рассвете, закате и в полдень.

Ирка махнула рукой, недовольно фыркнула, раскрыла Наташину сумку, порылась там, выудила телефон и выключила его.

– Седой! – сказала она, кидая телефон обратно Наташе в сумку. Потом взяла её пальто и убрала его в гардеробную.

– Седой? – не поняла Наташа.

– Явился собственной персоной! Интересно, как он только узнал, где я живу? – в голосе Ирки сквозила некоторая издёвка.

– Наверное Муха ему доложил, – предположила Наташа.

– А Муха-то откуда знает? Кроме тебя никто не знает! – припечатала Ирка и посмотрела торжествующе, будто раскрыла заговор врагов народа.

– Ну, конечно! Как ты себе это представляешь? Побежала с докладом, или меня пытали? Я никому не говорила. – Наташа задумалась. – Погоди, Козлов-Верюжский ещё знает, он же тут у тебя был, агент по недвижимости тоже, хозяйка дома ещё, хотя эти с Седым незнакомы, да и договор аренды они вряд ли где светили, дураков нету налоги платить, ну, и прокурор Смирнова. Ты сама говорила, что у нас от прокурора не скроешься, только в Америке. Козлов вряд ли будет чего-то Седому докладывать, хотя если Аллочка на него рыкнет… – Наташа опять задумалась. – А чего хотел-то?

– Откуда я знаю? – Ирка пожала плечами. – Я в город за красками поехала, а его наш камуфляжный не пропустил. Зря мы на него бочку катили, хороший дядька оказался, военный пенсионер, сказал, видал я таких. Говорит, тыкал ему в лицо корочкой какой-то. Вот я теперь на всякий случай из дома лишний раз выходить побаиваюсь.

– Ну да, этот и с группой захвата нагрянуть может. Он же правильный, а правильным везде у нас дорога и почёт. А как ты узнала, что это именно Седой был? Может, кто-то с корочками адресом ошибся?

– Ага и приехал на «Бентли» разыскивать Ирину Сергеевну Медведеву?

– Интересно, а девицу свою он с собой привёз? Я вот думаю, она там у него в этом «Бентли» живёт. Ну, на всякий случай, вдруг опять с тобой обломается. – Наташа хихикнула.

– Чего-то стрёмно мне. – Ирка тяжко вздохнула.

– Ещё бы! А телефон выключать зачем?

– Я такое читала, они как-то через телефон ухитряются прослушивать. Есть такой признак, если вдруг телефон глючить стал или быстро разряжается, значит, всё, пипец, подключились и слушают.

– Ой, у меня так и есть. Глючит и разряжается. Но ты же не можешь всё время с выключенным телефоном жить, вдруг я позвоню, или ещё кто нужный? Знаешь, вот эти мои любимые, которые из стоматологии, или «вам одобрен кредит» стопицот мульонов под стопицот процентов.

– Надо выключать, когда разговариваешь с кем-то вблизи телефона, а не по самому телефону. Ну, и по телефону не болтать, чего попало.

– Ирка, может проще узнать у Седого, чего ему надо? А то паранойя какая-то у тебя развивается.

– А то я не догадываюсь, чего ему надо! Давай лучше пожрём чего-нибудь. – Ирка подхватила пакеты, которые Наташа поставила у двери, и понеслась в гостиную.

– Так ты даже в магазин ходить боялась? Так и сидела тут? – догадалась Наташа, следуя за Иркой. – Это точно паранойя, не съест же он тебя!

– Не съест, наверное, – согласилась Ирка. – А вдруг съест? Кто его знает? Вон, я читала, один профессор от большой любви студентку пристукнул и на части её… того. Так то профессор!

– Профессора вообще странные, – согласилась Наташа, вспомнив рассказ Забелиной про завкафедрой, который всех клеймит, даже когда его не спрашивают. Клеймит, клеймит, а потом не ровён час и правда по башке кому-нибудь шарахнет, кто его взгляды не разделяет.

– В любом случае я не хочу оставаться с этим Седым один на один совершенно беззащитная. Дома у меня всегда было под рукой ружьё, а тут….

– Дома?!

– Да, Китаёза, дома! Я, наконец, поняла, где мой дом. Если бы ты знала, как я хочу обратно.

– Только из-за этого правильного Седого? Ну, ухаживает человек, как умеет.

– Ухаживает?! Во мне, где все эти их ухаживания! – Ирка провела ребром ладони по горлу. – Как обезьяны самые настоящие. Так и норовят за жопу ухватить, или ещё где. Я уж не говорю про Седого или Сергачёва, так и Муха твой ….

– Он не мой, – поспешила вставить Наташа.

– И слава Богу! И этот Козлов-Верюжский уж какой затюканый, а туда же, я тебе не говорила, расстраивать не хотела, ты ж его так жалела. Они все к женщинам, как к куску мяса относятся. Ну так те себя и ведут соответственно, вон, как Анька Скворцова или прокурорша наша с сиськами наперевес.

– Помнишь, в нашем детстве перестроечном говорили, что мальчики хотят стать бандитами, а девочки проститутками. Вот, выросли детишки. Мечты сбываются!

– Точно! С мечтами надо поосторожней. Я вот только одного не могу понять, они же все ленивые до чёртиков, хватают только то, что им само в руки падает, а этот, ишь ты, напрягся. Нашёл, где живу, жопу оторвал, припёрся.