Сосновские аграрники

– Пить и закусывать будем у меня дома, – пригласил Руслан. – Соленые огурцы, помидоры и капуста есть. Тушеная картошка с мясом в печи, меня дожидается. Селедка, сыр и колбаса в холодильнике, если устраивает – по рукам.

Туруткин посмотрел на Зимина, прищурил один глаз, выражением лица спрашивая, как быть.

– Я думаю, Володя, по рукам, – посоветовал Зимин.

Туруткин протянул руку Пономареву.

Приехали к дому Пономарева в Сосновское. Собаку Руслан отнес в баню, боясь своей жены Агнеи. Литр водки на троих выпили. Рано утром Руслан с большим трудом поймал собаку в бане, водворил ее без церемонии в мешок и отвез в Горький знакомой даме, работнице управления сельского хозяйства, которой собака понравилась. Трудно сказать, Руслан подарил ей собаку или продал. Туруткин и сегодня утверждает, что Руслан собакой спекульнул. Зимин рассказал о собаке Чистову. Чистов до слез смеялся, сказал:

– Спроси Руслана, может ему кошку надо. Я бы своего кота с удовольствием за пол-литра водки отдал. Плут здоровый, ленивый, но хитер. На столе без присмотра ничего не оставляй, блудник страшный. Тоня давно просит отвезти его в Горький и высадить где-нибудь у большого дома.

Последний месяц был трудный и тяжелый. Но было над чем и посмеяться. Ты слышал, как Шерстнева, прокурора и начальника милиции, накормили лосятиной, которую они приехали искать? Про автомашину Трифонова тоже. Автомашину нашли в Рожке в гараже на усадьбе совхоза. Кто-то свой подшутил над ним.

– Все слышал, – ответил Зимин.

Глава двадцать первая

К весенней посевной каждый совхоз, каждый директор готовился по-своему. Зима спрашивает крестьянина, что летом делал, но и лето спрашивает, что зимой делал. В совхозах района для этого в конце марта и в начале апреля устраивали смотры готовности техники и сельхозинвентаря к весенне-полевым работам.

Попов принял от Андрианова совхоз и с первого дня работы все внимание уделил надою молока на фуражную корову и сдаче мяса государству. Используя опыт работы в Венецком колхозе, в совхозе в первую очередь подобрал себе двух надежных шоферов для организации продажи дров и теса. Две пилорамы в совхозе стучали, пилили тес для нужд хозяйства. Автомашина теса в неделю, по 3-3,5 кубометра каждая, стала давать доход для нужд и мелких расходов директора. Оба преданных шофера тоже в неделю раз возили прямо с лесосеки, выделенной для совхоза, дрова в города Павлово и Ворсма. Шоферы хотя и преданные, но Мишу Попова с первого дня обманывали. За автомашину дров выручали 70-75 рублей. Попову отдавали 50. За автомашину теса – 200-220 рублей, Попову давали 170, а то и 150 рублей. Миша знал об этом, но не обижался на них, так как карманы его с каждым днем пухли.

На угощение районного руководства денег он не жалел. Поэтому Миша, невзирая на его ограниченные способности, стал средним руководителем по оценке бюро райкома партии. Всю вину в своих ошибках и неудачах он сваливал на Андрианова. Во всем был виноват один Андрианов. Чтобы Андрианова при выздоровлении не возвратили на пост директора, немало трудов стоило Попову валить все грехи с больной головы на здоровую. Однако ему удавалось внушить это Чистову. Он туго знал свою заповедь: Чистов – это все, его первое и последнее слово закон. Попов, выступая на всех совещаниях, шумел, что к весенней посевной совхоз готов не будет, так как весь прицепной инвентарь и оборудование находились под снегом, и к ремонту пока не приступали.

– Трактора и автомашины не ремонтируются из-за отсутствия запасных частей. Вина во всем Андрианова.

Сам вел разгульный образ жизни. Появилось несколько любовниц в деревнях и самом поселке. Бабы, как мухи мед, деньги по запаху чуют, а у Попова они текли ручьем.

Во второй половине марта Горьковским областным управлением сельского хозяйства был организован двухнедельный семинар для директоров совхозов и председателей колхозов. У Чистова выбор, кого послать на семинар, пал на молодых перспективных директоров Попова и Трифонова. Попов отговаривался от поездки, ссылался на занятость, на неотложные дела, но Чистов настоял, и пришлось ехать. Семинар проходил в сельхозинституте, все приехавшие были размещены в студенческих общежитиях без всякого комфорта.