Сосновские аграрники

«Летний день год кормит. Началась сенокосная страда», – говорили старики. В былые времена народ действительно страдал, трудился весь световой день, а жадные мужики даже ночи прихватывали. Спали на своем лугу, полосе. Часто от изнеможения валились не доходя до дома. Вот поэтому-то летние работы называли страдой.

Трифонов к сенокосу готовился. В каждой деревне были организованы бригады косцов, в основном из людей, не работавших в совхозе, – шабашников. К сенокосу, как правило, все возвращались с заработков. С большими деньгами приезжали бригады лесорубов с Кировской области, плотников и каменщиков из соседних районов. Всем надо было обеспечить свои хозяйства сеном, а затем снова отправиться на заработки. Трифонов шел им навстречу. За участие в заготовке сена совхозу всех наделял сенокосными участками. Сена из года в год накашивали с избытком. Зато совхоз сеном себя обеспечивал только на бумаге. Почему, трудно сказать.

Трифонов кидался за птахой, а гуся из рук выпускал. Основные свои сенокосы в поймах рек Сережи, Чары, Соловьевки, а также полевые откладывал на задний план, устремлялся в лес – на площади лесных посадок, уже вышедших из рубок лесосек, где в лучшие годы собирал 3-4 центнера сена с гектара. В результате причинял большой вред лесному хозяйству и наносил большой ущерб совхозу. Отношения между совхозом и лесхозом осложнялись, шла тяжба. Трифонов не признавал работников лесной охраны. Партизанил, посылал косцов на сенокосы, закрепленные за лесхозом. Косил посадки, вместе с травой уничтожал, то есть скашивал молодые деревца. Особенно, назло надменному лесхозу, косцы уничтожили двухлетние посадки на площади 30 гектаров.

Лесничий Бородавина подключила всю лесную охрану для спасения посадок. Кроме того, по распоряжению директора лесхоза Ладыжева, докладывала о результатах каждое утро и вечер, и, как правило, с преувеличением. Ладыжев доложил начальнику управления Благову и в то же время попросил отпуск для поездки на курорт. Чтобы спасти Ладыжева, Благов предоставил ему отпуск. Одновременно послал начальника отдела охраны Сулимова и инженера лесных культур Бушеву составить на Рожковский совхоз акт о лесонарушении.

Сулимов и Ладыжев пришли на прием к Чистову, чтобы попросить представителя от райкома или райисполкома для обследования площадей посадок, уничтоженных совхозом. Чистов был от природы человеком выдержанным, но спокойный вид и выдержка Ладыжева были как тугая пружина, которая натянула нервы, а потом резко оборвалась. Он вразнос завелся, как неисправный мотор.

– Сергей Михайлович! – крикнул Чистов на Ладыжева. – Я вам не раз говорил: сору из избы не выносите. А вы! Вы что, не знаете, чем это все для вас может кончиться? Мне кажется, прежде чем вызывать товарищей из управления лесного хозяйства, надо было разобраться на месте.

– Простите, Анатолий Алексеевич, – спокойно сказал Ладыжев. – На месте никто разбираться не хотел. Я вам тоже неоднократно докладывал.

– Знаете, что я с вами сделаю?! – закричал Чистов. – Сегодня же соберу бюро. Выгоним тебя не только с работы, но и из партии.

– За что? – резко оборвала его Бушева. – За бдительность? Пошли, товарищи, у такого секретаря истины не добьешься.

Все трое поднялись и вышли. Чистов вслед кричал:

– Вопрос решен! Сегодня же приглашаю, товарищ Ладыжев, на бюро райкома, а с вами, товарищи, поговорим в другом месте!

Когда за ними закрылась дверь, Чистов понял свою невыдержанность и, чтобы исправить ошибку, вызвал к себе Бойцова, Бородина, Михайловского и Николаева. Совещались долго, на всякий случай представителя для участия в обследовании площадей от района решили не выделять, но и не обострять отношения с управлением лесного хозяйства, то есть не препятствовать в составлении акта. В тот же день лесхозом был составлен акт о лесонарушении с причиненным ущербом в размере 800 тысяч рублей. Трифонов знал, что его в обиду не дадут, поэтому косьбу в лесу продолжал.

Акт лесхозом был спешно направлен в арбитраж для взыскания причиненного ущерба. Ладыжев, не ожидая вызова на бюро райкома, уехал на курорт. Чистов с Бойцовым поехали в обком к Семенову. В черных красках нарисовали картину, обвинив лесхоз. Семенов вызвал Благова и попросил отозвать акт из арбитража. Просьба походила на распоряжение. Благов, не умевший написать даже заявления, начальству никогда не возражал.

– Будет сделано, Василий Иванович, – пообещал Благов.

Но, появившись в управлении, своего двуличия показать не хотел. Сулимов спросил Благова:

– Что передать Сосновскому лесхозу? Секретарь райкома требует отозвать дело из арбитража.

– Никаких отзывов, – сказал Благов. – Пусть платят штраф. На поводу у секретаря Сосновского райкома мы не пойдем.

Благов не поспел еще войти в кабинет, его просил к телефону Чистов.

– Александр Петрович, – раздалось в трубке, – я с вами говорю по поручению Василия Ивановича. Вы ему обещали отозвать из арбитража дело на Рожковский совхоз.

Благов слушал, тяжело дыша. В это время дверь приоткрыл Сулимов. Благов дал ему понять, что входить нельзя. Вызвал секретаря и сказал: