Сосновские аграрники

– Прости, Михаил Иванович, за резкий разговор. Ты на своем месте. На хорошем счету в областном госбанке.

Соколов не подал вида, что расстроился из-за слов Чистова, а также не выразил удовлетворения от извинений.

– Хорошо, Анатолий Алексеевич, выслушайте меня внимательно. Простой пример, в Рожковском совхозе даже от автотранспортного парка большие убытки. Кто в этом виноват? Директор.

Соколов начинал играть на самой тонкой струне Трифонова. Трифонов краснел и бледнел, думал: «Оказывается, Чистов зависим не только от меня, но и от Соколова. Поэтому напрасная трата времени. Чистов ничем не поможет. Надо начинать все сначала и бить клинья к Соколову. Не может быть, что его нельзя купить».

Соколов продолжал:

– В совхозе «Панинский» совсем другое дело. От автотранспорта и тракторов они имеют большие прибыли. Люди и директор там думают. Шофера и трактористы Рожковского совхоза, в отличие от Панинского, только и занимаются использованием всего совхозного в личных целях. Набивают свои карманы ворованными деньгами.

– Это не правда, клевета! – закричал Трифонов. – Чем вы докажете? Где видели наших шоферов с лесом и тесом?

– Доказать очень просто, – спокойно ответил Соколов. – Давайте пригласим директора лесхоза, начальника милиции, они скажут.

– Михаил Иванович, мы не следственные органы, – с улыбкой сказал Чистов.

– Это не человек, а сухарь, – сказал Трифонов. – С ним ничего не решишь.

– Со мной и решать нечего, – ответил Соколов. – Я вам сказал, куда надо обращаться. Разрешите идти, Анатолий Алексеевич. Меня ждут люди. Неотложных вопросов в госбанке много.

– Идите, Михаил Иванович, – ласково сказал Чистов. – Но обязательно помогите.

Обращаясь к Трифонову, заметил:

– Встреча получилась бесплодной. Что я мог ему сказать? Он прав. Надо, Михаил Иванович, вам поправлять дела.

– Поправлю, Анатолий Алексеевич. Надо только сориентироваться. Разреши мне съездить в Молдавию.

– Зачем? – повысив голос, сказал Чистов. – На лес как на источник денег не рассчитывай. Другое дело – переработка. Прав Соколов, ты во всех деревнях закрыл цеха по производству тарных ящиков и токарных изделий. Они занимали народ и приносили большую пользу. Для чего тебе понадобилось с села Венец перевезти такой громадный цех? Сколько затрачено средств, денег и рабочей силы на разборку, перевозку и снова собрать. Над тобой, мне кажется, смеются девяностолетние выжившие из ума старики. Придумал шить рукавицы, да где, в Николаевке, в деревне, где кругом лес. Не ты ли доказывал с пеной у рта преимущества и выгоду рукавиц? Что получилось? Говорить даже горько.

– Анатолий Алексеевич, выслушайте меня. То, что перетащили цех из села Венец в Николаевку, сделали правильно. Займемся переработкой мочала. Будем готовить мочальную ленточку. За счет только этой ленточки и живут колхозы севера области. В Молдавию я прошусь у вас не по лесным делам, а найти потребителя на мочало. Если мочала у нас будет 500 тонн, мы рассчитаемся со всеми долгами. Но ведь за мочало народу-то надо платить. Даром его никто не отдаст. Для этого нужна ссуда.

– Говорил бы ты о ссуде не мне, а Соколову, – сердито сказал Чистов.

– Анатолий Алексеевич, ты сам видел, как он настроен. Поэтому я не стал с ним на эту тему разговаривать.

– Оприходуй мочало условно, но документами оприходуй. Только тогда под него получишь ссуду, – посоветовал Чистов. – Ты не забыл мою личную просьбу?

– Нет, Анатолий Алексеевич, – сказал Трифонов. – Кирпич через неделю будет готов, займемся вывозкой. Готовь место, куда складывать.

– Место готово.

– Я Василию Ивановичу приготовил флягу меда, – сказал Трифонов, – но вручить ему постеснялся, посторонних глаз много.

– Переправь ее мне, – посоветовал Чистов, – а я отправлю Василию Ивановичу.

В кабинет вошли заведующая райфо Зоя Воронина и Бойцов. Трифонов распрощался и ушел ничего не добившись.

Глава двадцать четвертая

Осень вступала в свои права. На деревьях желтел и обваливался лист. Осина и клен наряжались в ярко-красное одеяние с вкраплением зеленого и желтого. Грачи, скворцы и дрозды собирались стаями, как саранча, налетали на сады. Склевывали всю позднюю вишню, лакомились сливой и даже яблоками. Дни стояли пасмурные, часто моросил дождь. Все неровности проселочных дорог наполнились водой. После прохождения тракторов и автомашин все перемешивалось с землей и превращалось в липкую грязь. С каждым днем слой грязи увеличивался, и дороги становились труднопроезжими.

Частный сектор давно уже закончил уборку на своих участках. В садах убирали яблоки и груши. В совхозах района силами студентов из Горького, местных рабочих и служащих вели уборку картофеля. Одновременно убирали кукурузу на силос и семенники. Кое-где еще стояли большие участки неубранных хлебов: овса, ячменя, пшеницы и ржи.