Сосновские аграрники

Он знал, что критикует сам себя. Хозяин треста – он. В его руках должны быть и карты. На деле было другое. Технику распределяли Коврижных, Осьмушников и главный механик треста Карпов, часто не ставя в известность Афраймовича, за что ему было до слез обидно. Главное, техника и оборудование распределялись не туда, куда надо. Получалось, в одной ММС оборудование и машины ржавели, не использовались, а в другой не хватало, работали на старье, связанном лапотными веревками. Большинство директоров ММС и специалистов промышленную добычу фрезерного торфа видели впервые. Они не знали, как применять засланное им не по назначению торфоуборочное оборудование, и научились этому на семинаре. Особенно всех интересовало приготовление ТМАУ и приспособление к окараванивающей машине для внесения аммиачной воды в караван с торфом. Директора и специалисты задавали очень много вопросов, главным образом о себестоимости торфа, продажной цене, сколько весит кубометр такого торфа, о стоимости строительства торфяных полей и так далее. Многие говорили, что ни у одной ММС не хватит пороху на строительство таких полей.

На заданные вопросы отвечал Зимин. Потом резко заговорил о недостатках.

– Мы в течение двух сезонов эксплуатируем торфяные поля, принятые от торфопредприятия. Пока ни на один рубль не провели ни ремонта, ни строительства новых. Поля за эти два сезона выработались, стали корытообразными. Планировку и срезку кромок проводить нечем. Да и сил у нас не хватает. При планировке вскрывается много пней. Пнистость торфяника очень большая, достигает трех процентов. Мы не справляемся с уборкой пня для добычи торфа. На торфопредприятии при плане добычи торфа в тридцать тысяч тонн работало на уборке пня тридцать человек. Работали они круглый год. В сезон добычи – на уборке. Остальное время пень разделывали и укладывали в кучи. Население охотно покупало пень. Продавали его на месте, с доставкой по узкоколейке до Сосновского. Все расходы на разделку, погрузку, вывозку и разгрузку и даже сбор пня с полей оправдывались. Плановый отдел и бухгалтерия треста сейчас эти работы считают неплановыми, и фонда зарплаты на них не дается. Поэтому пень сейчас свозим на края полей, засоряем территорию, устраиваем искусственные препятствия для ремонта. Создаем большую пожароопасность. В случае загорания пень подобен бензину. Сейчас у нас на уборке пня работает только семь человек, при плане добычи в сто тысяч. На сезон хорошие рабочие не идут. Кадровые все уволились из-за сезонности работы. Я считаю, руководству треста надо решить этот вопрос.

– На кого ты жалуешься? – сказал главный бухгалтер треста.

– На себя, – ответил Зимин. – Второй очень важный вопрос. На балансе ММС – узкоколейка со всем подвижным составом, торфяные поля, поселок. Отчисляем большую сумму амортизационных отчислений при валовом плане всего двести пятьдесят тысяч рублей. Все это ложится на себестоимость. По нашему размаху валовой план нужен в пределах двух миллионов рублей. Наших силенок с трудом хватает на двести пятьдесят тысяч. Наше предприятие убыточное. Фонд зарплаты планируется только на прямые работы, без учета вспомогательных. Поэтому, хотели мы того или нет, вынужденно допускаем перерасход.

Зимина перебил Афраймович, он, улыбаясь, сказал:

– Смотрю на тебя, Ульян Александрович, и думаю: взрослый человек, а расплакался. Не надо ни себе, ни нам настроения портить в такой торжественный день. Мы приехали посмотреть все с хорошей стороны. Ваши нужды мы хорошо знаем, поэтому о них не следует говорить. Я думаю, мы облегчим твою душу. Заставим тебя не только улыбаться, но и смеяться. Правда, Николай Александрович? – спросил он своего главного бухгалтера.

Тот ответил:

– Поможем.

– Мы приехали к вам посмотреть заготовку торфа и приготовление ТМАУ, – продолжал Афраймович. – Поучиться у вас есть чему. Народ вашей ММС работает отлично. Организовали работу хорошо, это твоя заслуга. Как директор ты невезучий и вдобавок умеешь пустить слезу.

Слово «невезучий» он специально выделил, зная, что в отношении Зимина пытались открыть уголовное дело. Он видел, как к дому Болдина подъехала милицейская машина, и понял это по-своему.

Семинар завершился. Всех участников отвезли в вагонах в поселок, в столовую. Две трестовские автомашины в сопровождении милицейской уехали на озеро Родионово, там их ждала уха со всеми дополнениями. На озере подвыпивший Каташин стал кричать на начальника милиции и его заместителя:

– Зачем приехал? Кто тебя сюда приглашал?

Прямота в разговоре у Каташина появлялась только в нетрезвом виде. Трезвый он был лоялен, культурен и немного застенчив. Чтобы избежать осложнений и вытекающих из них неприятностей, Афраймович пригласил работников милиции купаться и увел их на пляж к озеру. Зимин занялся уговором и угощением Каташина. Он говорил, что это он пригласил работников милиции на семинар и обед. Приглашал вместе с Сафроновым. Сафронов подтвердил, и Каташин успокоился. Все обошлось без шума и драки.

Афраймович спросил начальника милиции Козлова:

– Что нового по расследуемому делу Зимина?