Сосуд с розыгрышем

Роб три раза моргнул и размял лицо. Ему не хотелось гадать, о каком именно действии шла речь, которое бы покрыло такую сумму. Явно что-то похабное. Возможно, стоило вылезти и извиниться, пока еще не слишком поздно. Но внутренний голос подсказывал, что сами близнецы – те еще шутники. И как минимум один из «шутников» вооружен. Так что Роб счел за лучшее и дальше оставаться экспонатом обгоревшей комнаты.

Братья неспешно развернулись спиной к камину. Судя по всему, условия происходящего были обговорены заранее, потому что клерк, вздохнув, покорно замер перед своими кредиторами.

К недоумению Роба, близнецы отвели по одной руке в разные стороны, примеряя их к лицу зажмурившегося клерка. Выглядело всё так, словно вот-вот должна была грянуть двойная пощечина.

И Роб не ошибся.

Отведенные ручищи, больше походившие на загорелых анаконд, рванули вперед. Ладони вмялись в щеки, скулы и уши клерка, породив чмокающий звук. В сознании опешившего Роба возник образ двух сброшенных с крыши кирпичей, что, набрав скорость, плашмя врезались в теплую глину.

Изо рта и носа клерка хлынула кровь, залив подбородок и голубенький галстук. Левый глаз чуть увеличился в размерах, словно его изнутри ударили кием.

Клерк заорал и грохнулся на куски обгоревших досок. Не прекращая подвывать, он принялся ощупывать лицо. Его пальцы попадали в кровь и залезали в рот, говоря о том, что он ничего не чувствует. По крайней мере, сейчас.

Братья исторгли порцию гомерического смеха.

Роб затрясся. Мгновением позже обнаружил, что видит синие точки, похожие на отпечатки пальцев, оставленные страхом прямо на глазах. Близнецы явно были мастерами своего дела.

Илюня бережно поставил стенавшего клерка на ноги:

– Ну, Максимка, как тебе первый раз? Ты хоть слышишь меня? Да? Нет? Кивни, если понимаешь, кто ты и на какой планете находишься.

Клерк, со стоном держась за голову, закивал. На потемневшую от пота рубашку упало несколько капель крови. Получившийся узор напоминал памятный цветок гвоздики.

– Ха. Всё-таки слышит. Так и думал, что промажем. – Иваха выглядел разочарованным.

– У него просто уши не там выросли, брат.

– И то верно.

– Я отказываюсь! – взвизгнул клерк, замер, а потом снова завизжал: – Я больше не буду в этом участвовать! Отказываюсь, ясно вам?! Ясно?!

– Ну что ты! Что ты! – Илюня взглянул на брата, и тот добродушно кивнул. Снова посмотрел на клерка. – Ай, ладно, простим тебе весь долг. Всего один раз остался, сам подумай. Ерунда, как по мне. Ну, что скажешь, дружище? Ты в деле, а?

Клерк притих, пытаясь придать телу устойчивое положение, но его всё равно шатало так, словно он очутился в эпицентре урагана.

– Вот и молодец, – заметил Иваха. – Думаешь – уже хорошо.

Но клерк не думал. Он таращился на Роба, чьи неосторожные движения заметил секундами ранее. Вспухшее лицо клерка недвусмысленно сигнализировало: «Голова в банке – ЖИВАЯ!» Его правая рука, выставив указательный палец, начала подъём.

«Нет-нет, пожалуйста!» – мысленно завопил Роб. Для пущей убедительности попытался впихнуть в банку кисти, чтобы сложить их в каком-никаком молитвенном жесте. Влезли только половинки пальцев.

Клерк никак не отреагировал на это. Он определенно планировал погасить долг перед близнецами, подарив им новое развлечение – шутника в банке. Даже от усердия надул на губах несколько красных пузырей.

Однако братья по-своему истолковали внезапную решимость клерка.

Они развели руки и со звериной силой соединили их на красной и влажной голове жертвы.

Левый глаз клерка всё-таки покинул глазницу – выскочил, будто кровоточащая пробка из бутылки шампанского. Пролетев расстояние до камина, глаз стукнулся о банку и шмякнулся в пепел. Роб тихо вскрикнул, не отрывая взгляда от клерка. Точнее, от его головы. Теперь она напоминала сплюснутый экзотический фрукт – перезревший, липкий и никому не нужный.

Клерк рухнул на обгоревший пол, подняв серое облачко, и близнецы расхохотались. Солнце безразлично прожаривало эту сценку и дальний угол комнаты.

– Нет, ну ты видал! – воскликнул Илюня, разевая огромный рот, в котором, будто розовый слизень, трепыхался толстый язык. – Как мы его, а!

– Видал-видал, – кивнул Иваха. – Но это что? Так, солома. Вот банка – это вещь.

Здоровяки посмотрели на Роба. Убийцы таращились на свидетеля и даже не подозревали об этом.

Роб чувствовал себя обезумевшей статуей: лицо – литая маска с выпученными глазами, а всё, что ниже, – дрожащий попрыгунчик. Ему не хватило совсем чуть-чуть, чтобы собраться с духом и нырнуть в потайную нишу. А вдруг бы это сработало? Братья не выглядели особо смышлеными, так что вполне могли заключить, что голова им померещилась. Для таких букварь, как говорится, состоял из одних только тумаков и затрещин.

К ужасу и облегчению Роба, снаружи заслышались голоса.

К «Перлиту» приближались Данила и Вэл.

3

Роб не знал, радоваться ему или нет. Во-первых, этим дурням грозила участь клерка – а она, как ни смотри, незавидная. А во-вторых, эту самую участь они могли навлечь и на его разнесчастную голову. И что тогда?

– Кто-то идет, – глубокомысленно изрек Илюня.