Сосуд с розыгрышем

– Не откажетесь, – заверил их Илюня. Со скучающим видом взглянул на гарант своих слов – пистолет, который так и не убрал. Наконец посмотрел на подростков. – Ну что, попробуем? На счёт три. И не халтурьте нам. Ну? Раз… два… три!

Роб обмер, почему-то ожидая слабого треска, как от столкнувшихся вафельных рожков, из которых вынули шарики мороженого. Однако Данила и Вэл всё-таки схалтурили. Да, они бахнулись лбами, но звук удара вышел тихим и скорбным, как больничный поцелуй. Оба заскулили от боли, а Данила даже присел. На его лбу вздувалась желтоватая шишка.

– Нет, нет и нет. Халтура как она есть. – Иваха с неодобрением покачал головой. – Мы покажем, как это делается. Поможем, так сказать. Вы же не возражаете, а, мальчики?

Его плотной улыбке не смог бы противостоять и мясник с ножом. Приятели испуганно закивали. Они не возражали. Закивал и Роб, предвидя чудовищный итог.

– Вот и славно, – подытожил Иваха. – Ну что, Илюня, тебе какого?

– Возьму-ка я, пожалуй, придурка. Он мне сразу понравился.

– После этого вы нас отпустите? – Данила распрямился, потирая шишку.

– Конечно. Если ноги вынесут отсюда – свобода ваша.

Вэл внезапно расхныкался. Но кого волновала такая мелочь? Иногда идет дождь, иногда летит грязь из луж, а иногда вот такие сосунки дают слабину. Словом, слёзы не тронули здоровяков. Они встали позади подростков и обхватили их затылки ладонями. Затем подались вперед, словно намереваясь толкнуть «снаряды», способные сломать само пространство.

Но сломаться, как понимал перепуганный Роб, могли разве что черепа его незадачливых дружков.

И «ядра», будто пущенные из пушек, устремились друг к другу.

КРРАК.

Вэл взвизгнул, а Данила заплясал на цыпочках, когда их головы, толкаемые поршнями чужих рук, столкнулись. Это уложилось в одно мгновение. И если слух утверждал, что лопнули два не особо прочных горшка, заполненных чем-то вязким и определенно глупым, то глаза не врали. Роб видел, как лбы и лица приятелей смялись.

Тела подростков, сцепившись разбитыми черепами, будто машины – бамперами, упали.

Мертвы.

Роб ощутил себя безвольной субстанцией, что будет дрожать дни, годы и вечности, если прямо сейчас ее коснуться. Судьба клерка, безусловно, намекала на серьезность положения, в котором очутился Роб, но участь приятелей – она зараженным копьем била куда-то в глубь сознания. Разрывала в клочья по-детски наивную убежденность в собственном бессмертии, если угодно.

– Чёрт, как мы их, а! – заухал Илюня и наконец убрал пистолет, который до этого держал в свободной руке.

Иваха лишь отмахнулся:

– Не до того. Берем «сосуд» и сматываемся отсюда.

– А с этими что?

– А ничего. Пускай себе лежат. Ноги-то их уже не держат.

Братья подошли к каминной полке и замерли, разглядывая банку и ее фальшивое содержимое. Роб неожиданно осознал всю комичность ситуации. Он не мог покинуть нишу за камином, как и не мог бесконечно долго не моргать. Мочевой пузырь, будто предвестник идиотской смерти, опорожнился, но Роб едва заметил это. Не заметил он и как выронил смартфон, и тот тихо скатился по ноге.

– Мне кажется, я вижу небольшое запотевание, – наконец проговорил Илюня. Он чуть наклонился. – Вот тут – у рта и носа. Голова как будто… дышит!

– Тем лучше – правдоподобнее, – отозвался Иваха. – Ну что, головушка, собирай манатки – и в путь, домой.

«Он сейчас коснется банки и поймет, что она не двигается, – с ужасом понял Роб. – А потом он дернет ее со всей дури – и она, вместе с полкой, слетит с моей головы. И прости-прощай – вот вам новая игрушка».

Однако Иваха не спешил прикладывать силу. Казалось, застывшее в растворе лицо зачаровало его. Здоровяк выглядел спокойным и задумчивым. Он словно пытался рассмотреть мысли, все до одной, что навеки застыли в водах загадочного сосуда.

– Дома полюбуешься, Иваха. Я жрать хочу. И пить, если уж на то пошло. – Илюня попытался взять банку. – Ага, загвоздка.

Роб ощутил легкую вибрацию. Здоровенные ручищи, заслонявшие мир, исчезли.

– Ты что, сломал ее? – Иваха раздраженно засопел.

– Не говори ерунды. Банка прилипла. Видать, подтек раствор, вот она и приклеилась.

Больше ждать было нельзя, и Роб решился. В конце концов, он забрался сюда ради розыгрыша, разве нет? Так почему бы не довести дело до конца?

И Роб подмигнул правым глазом.

А потом левым.

Наконец он распахнул рот во всю ширь, вывалил язык и глухо заорал, изображая оживший экспонат.

И случилось то, что обычно происходит, когда разыгрывают очень и очень плохих людей.

Иваха оттолкнул брата и без раздумий расстрелял банку с сумасшедшей головой.

4

Смерть настигла Роба в момент его величайшего розыгрыша, и после этого мало что изменилось.