SoSущее

— Желаешь, церемонию пройдя, инверсию произвести в двуличии и Ханом обернуться навсегда? — спросил Платон, буквально языком ощущая, что проэтический червь все еще копошится в глубинах его речевого аппарата.

— Нет, производя, пройти, — то ли издеваясь, то ли не зная, что сказать, ответствовал Деримович.

— Из Нахов в Ханы? — настаивал Онилин.

— Ну типо, — в каком-то неведомом ему ранее приступе стыда бормотал недососок.

— Амором вместо Ромы хочешь стать? — продолжал издеваться над мистагогом червь Воздвиженского.

— Амором Ханом, — наконец-то преодолев чужеродную робость, заявил Деримович.

Онилин шагнул к наглецу и, обнюхав его сосало, шепнул ученику прямо в ухо:

— Ты на чурфаке хотя бы с основной СОС-легендой знакомился? Или там уже вообще чур потеряли, что недососков без знания основ к посвящению допускают?

— Не знаю, чего там потеряли, а легенду я запомнил только одну, о Бессмертном Властелине, — чистосердечно признался Ромка, но Платона наивное невежество ученика не успокоило, скорее насторожило. Неужели это ходячее сосало не догадывается о том, что Бессмертный Властелин и Амор Хан — одно и то же имя, точнее титул, только в разных системах координат?

Платон, дабы перед лицом грядущих испытаний незамедлительно перейти к подготовке недососка, решил оставить загадку чурфака без разрешения.

— Хорошо, — нараспев начал он. — Но чтобы Ханом выползти из Наха, что нужно дерзкому нахалу?

— Желание, наверное, — ответил Деримович, — и сила.

— Да, и первое, и второе, но главное ты все ж забыл: неофиту прежде всего необходимы воля и знание. А знание — уже сила, надеюсь, ты хоть это запомнил? — Ромка кивнул головой, и Онилин продолжил: — А воля приводит к дерзанию… Ну вот и все, — сделал неожиданный вывод мистагог, — теперь мы добрались до тройственной природы истинного ученика: «желать, знать и дерзать». Сложив вместе эти составные части, мы получим ключ сосунка… Вот он! — И Платон фокусническим жестом достал из бокового кармана небольшой предмет.

Ромка вначале не понял, что находится в руке наставника. И только когда учитель поднял ключ вверх, он смог разглядеть тот таинственный clavis[154], о котором по ту сторону «» ходили настоящие легенды.

И он захохотал. Громко, не боясь вызвать гнев наставника.

Было от чего. Могущественным ключом реки оказалась обыкновенная соска. Точнее, это была СОСка, по причине своих аномальных размеров, но все остальное в ней было, как в обычных детских пустышках: сам предмет сосания, диск-ограничитель и прикрепленное к нему кольцо.

— Это что за прикол, дядь Борь? — спросил Рома, разглядывая диковину.

— Поосторожней, не соску в руки берешь, — одернул его Платон, когда Ромка попытался покрутить кольцо.

— И что с ним делать? — Палец ученика лег на переднюю полусферу с множеством мелких дырочек. — А дырочки зачем в пустышке? Для микрофона? Жучок? — строил догадки недососок.

— СОСАТ это, — поправил его Платон.

После всех испытаний прошедших суток это слово, даже корень его, приводило Ромку в состояние тихой ненависти. Платон, заметив глухую злобу на лице подопечного, рассмеялся:

— Да нет, я же не Барди какой, чтобы мягкий знак не выговаривать… Это типа телефона спутникового.

— А что, дизайн нельзя было сделать почеловечнее? — возмутился Роман.

— Почеловечнее уж точно не получится. Потому как это не совсем телефон, а экстренное средство связи сосунка в момент опасности.

— То есть SOS — это не перевод рудимента в рабочее состояние, а вроде того, как и раньше было, — типа спасите, помогите!

— Так и есть, только говорить в него не надо.

— А как же он, оно… действует?

— А просто — только и всего, дунуть надо в дырочки эти.

— Вижу, в СОСе вашем не могут без извратов. То пальцы обсасывай, то в соску дуди. А если понравится кому — подмогу вызывать по мелочовке всякой, так и будете спасать недоумка?

— Недоумков из числа братьев тоже спасать приходится, раз уж в Храаме оказались, но, боюсь, не выйдет у них ничего. Коммуникатор этот работает в особых случаях, если припрет так, что некуда.

— А кто проверит?

— А никто, СОСАТ сам знает, с какой целью его в рот берут: по нужде ли плотской или же по такой, что каюк не за горой. — Платон жестом остановил Деримовича, который был явно с чем-то не согласен, и продолжил: — Понимаешь, в него сразу выдохнуть надо, не прикладываясь.

— Ну и делов, — буркнул Деримович, примеривая к своему сосалищу инструмент связи.

— А то делов, что форма у СОСАТа такая, что любой сосунок, получив его внутрь, сразу в себя тянет… А вот если припрет, — продолжил после паузы Платон, — тут другие инстинкты работают.

— Хитро придумано. Чувствуется рука мастера. Вначале ABBA, потом СОСАТ. Какие еще изобретения предвидятся?

— Это не изобретение, золотце ты сосальное, — подумав о том, что предстоит мальцу в самое ближайшее время, мягко, почти нежно возразил Платон, — это Дар. И не простой. Самой Дающей.

— Нужны дары ваши, — пренебрежительно сказал Деримович. — Буду я всякие колпачки обсасывать, когда титек по жизни колышется, что лодок в Сен-Тропе.