Сотни несказанных слов между нами (СИ)

А потом Эрен забыл, как дышать. Вообще-то он должен был закрыть глаза, или отвернуться… или хотя бы отвести взгляд. Но, черт! Вместо этого он вжался в ладонь и, растеряв все здравые мысли, наблюдал за пальцами Микасы, которые привычными движениями сначала расстегнули надгрудный ремень, а потом принялись за пуговицы на рубашке прямо перед клювом птенца.

И, черт, черт, черт! Только не это!

Она бережно прижала вороненка, спрятав его от дождя в глубоком вырезе полурасстегнутой рубашки, и Эрену стало жарко. Не от телесного тепла, а от осознания их близости. Это было уже слишком… Вороненок дернулся и пискнул, царапнув острым когтем по тонкой белой коже девушки.

— Микаса… — сорвался смущенно-протестующий шепот с губ, и Эрен проснулся от звука собственного голоса.

Он неохотно разлепил сонные веки, так и не шелохнувшись. В кронах гигантских деревьев шелестел дождь, где-то высоко каркнул ворон, а затем лес снова погрузился в умиротворение непогожего рассвета. Укрытый почти до самых глаз плащом, Эрен задумчиво наблюдал, как на большом листе скапливается дождевая вода, и все никак не мог привести в порядок ни сбившееся дыхание, ни скачущие в смятении мысли. Что, черт возьми, это только что было? Из каких глубин подсознательного выплыла подобная фантазия?

Воспоминание о Микасе в полурасстегнутой рубашке вновь пустило волну тлеющего жара по телу. Это зрелище было, пожалуй, самым волнующим и откровенным из всего, что Эрену вообще доводилось переживать во снах. Не то чтобы он ни разу не видел ничего подобного наяву — на картинках, которые где-то однажды раздобыл Конни, они с мужской частью сто четвертого вдоволь насмотрелись на полуголые женские тела, да еще и в недвусмысленных позах… К тому же обнаженные ключицы Микасы ему доводилось лицезреть не раз… просто ракурс, близость и осознание того факта, что она делала это для него, — до сих пор кружили голову легким дурманом.

Чтобы окончательно выветрить сонное наваждение, Эрен сел и чуть не вскрикнул: Микаса (уже не сон) на соседней ветке держала в руках вороненка. Черный комок перьев хорохорился в ее руках, а она, с улыбкой на лице, вдруг подняла руки вверх и раскрыла ладони, выпуская птенца на волю. Вороненок неуклюже взлетел, взяв курс на серый просвет между кронами древесных исполинов. Его полет, поначалу суетливый, с каждым взмахом вбирал в себя уверенность, и Эрен провожал свободную птицу взглядом до тех пор, пока она не скрылась из виду, и только потом решился снова посмотреть на Микасу.

Девушка стояла вполоборота. Влажная от мороси рубашка липла к ее телу, филигранно повторяя каждый изгиб. Эрен не смог отвести взгляд. С циничной легкостью убедив себя, что единственная причина такой наглости — желание узнать, не осталось ли у Микасы царапины от когтей вороненка (хотя в подобные чудеса и совпадения верилось с трудом), он завороженно наблюдал, как она поправляет шарф, а затем одну за другой задумчиво застегивает пуговицы и продолжает смотреть в пустое небо.

Поддавшись минутной слабости, Эрен не услышал, в какой момент рядом оказался капитан Леви, и пришел в себя, когда тяжелый носок капитанского сапога с силой вдавил его пальцы в изъеденную жуками кору.

— Вижу, что ты уже в полном порядке, Эрен, — Леви уничижительным взглядом смотрел на подчиненного сверху вниз, продолжая намеренно плющить его кисть.

— Пальцы… Раздавите же! — зашипел Эрен, стиснув зубы от боли. Сапог сместился в сторону, и юноша на всякий случай пару раз сжал и разжал кулак, чтобы исключить вероятность сломанных пальцев. — Кто вас учил так заботиться о подчиненных? — процедил он тихо сквозь зубы.

Леви выглядел недовольным:

— А тебя кто учил украдкой подглядывать за девушками? — ответил он вопросом на вопрос.

— Я не украдкой… — смешался Эрен, которому от услышанного тут же захотелось провалиться под землю от стыда. — То есть не подглядывал я… И о чем вы вообще, капитан Леви? Мы же с Микасой выросли вместе…

Идиотское оправдание. Идиотская ситуация.

— Ключевое слово здесь «выросли», я полагаю? — хмыкнул капитан, окончательно загнав Эрена в болото стыда и непреодолимого желания, чтобы Леви наконец заткнулся.

Капитан тем временем, кажется, впервые мазнул по Микасе равнодушным взглядом, а уже в следующее мгновение оказался рядом с ней, стянул с себя плащ и протянул его озябшей девушке:

— Возьми. Согреешься.

С точки зрения Микасы подобный акт благородства ничего не значил, но Эрен почему-то был уверен, что Леви сделал это только для того, чтобы скрыть лишнее от его взгляда. Будто капитан ткнул его носом в табличку с надписью «озабоченный подросток».

— А? Спасибо, капитан Леви, — дежурно вежливо улыбнулась Микаса, запахнувшись в плащ капитана, а потом перевела взгляд на ветку повыше и наконец заметила, что Эрен уже проснулся. — Эрен! Как ты себя чувствуешь?

Капитан насмешливо стрельнул глазами вверх:

— Нормально все с ним. Оклемался.

Присоединяться не хотелось, но не торчать же здесь, отдельно от остальных. Эрен на тросах переместился к Аккерманам и тут же попал под прицел цепкого взгляда Микасы: