Сотня свадеб и другие (не) приятности

Я совершенно серьезно задумалась, как же поступить. Запретить живому существу кормиться — это жестоко и противоестественно, да и не хозяйка я ему в самом деле. Но ощущение, что ничем хорошим это не кончится, повисло в воздухе.

— Слушай, — я говорила очень осторожно, не хотела расстроить или напугать осьминога. — Запретить я не могу, но и советовать не стану. Если тебя обнаружат? Не прибьют ли ненароком? Просто с перепугу и не разобравшись? Может, подождем пару дней и поищем тебе новое место обитания?

— А ты мне хоть что-то магическое принесешь с праздника?

— Например?

— Блестящее такое, круглое, для волос. Я сегодня видел много таких, с камушками. В коробке. Тебе ее утром принесли.

— Тиары и заколки? — опешила я. — И… стоп. Ты что, следил за мной?

— Нет-нет, — Пауль половиной щупалец замотал в воздухе. — Пахло силой. Вкусно очень. Я вышел посмотреть, откуда. Хорошая магия, тонкая, легкая, скоро тает. Но от нее все улыбаются и обниматься начинают. И вот так делать, — он сложил безгубый рот уточкой и издал странный звук.

— Целуются? — предположила я, не зная, плакать или смеяться. — Любовная магия?

Осьминог закивал. Интересно, получается, на дамские украшения приворот прямо при изготовлении накладывают? Чудные дела. Ладно. В принципе, наверное, это не сильно опаснее духов, особенно, если развеивается быстро.

— Я только немного лизнул, — покаялся меж тем Пауль. — И со списка тоже, он самый вкусный был. Тебе ведь не надо?

— Мне — точно нет. Да и потом, разве на меня попало бы? — спросила я.

— А как же! Обязательно.

— Тогда даже “спасибо” скажу. Кстати, а сейчас на мне чья-то магия есть? Или на новой одежде?

Пауль прищурился, осмотрел критично сперва коробки, потом меня, с сомнением покачал головой.

— Вот тут, — ткнул он в браслет. — Но ведь ты про нее знаешь.

— Ага, — отлично, хоть тут без сюрпризов. — У меня к тебе просьба будет, если заметишь на мне или вещах чье-то колдовство, скажи, ладно? Потом, наверное, разрешу его слизать, но сперва предупреди.

Пауль торжественно покивал, видно было, что доверие ему льстит.

— Теперь об остальном: снимать с головок прекрасных дам блестящие цацки, фонящие магией, мне нельзя, а просить у Гвидо — будут лишние вопросы. Может, у Вирен возьму несколько магически выращенных цветочков? В конце концов, праздник же, думаю, не страшно, если тебе тоже достанется немного лакомств.

Пауль разулыбался во всю пасть, жутенько так, душевненько, до дрожи. Наведет он паники, если сам явится за вкусным.

— Спасибо! Ты очень добрая! — серые щупальцы облепили меня со всех сторон.

— Да ладно тебе. И вообще, пора свет тушить и спать ложиться.

***

Праздничное утро встретило голубым небом, ярким солнечным светом и отчаянной руганью Вардена фон Маела в коридоре. Я сонно потянулась, не спеша выбираться из-под теплого одеяла. Пусть себе шумит, у меня сегодня праздник. И настоящий бал, даже если я буду наблюдать за ним со стороны. А еще, возможно, самый волшебный вечер за всю жизнь.

Косые лучи солнца пробили комнату навылет, за окном кружились едва заметные искорки инея, а в спальне так же неторопливо и спокойно плавали редкие пылинки. Они то смешно зависали на одном месте, то начинали медленный танец восхождений и спусков, вспыхивая в лучах восходящего солнца золотом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поверх одеяла внаглую развалился Пауль. Он мило сопел и слегка подергивал одним щупальцем, видимо, досматривал сладкий утренний сон. Все-то у меня не как у людей: и бал не выпускной, а свадебный, да еще и чужой к тому же, и платье — не платье вовсе, а брючный костюм, и даже вместо кота или диванной собачки у меня осьминог.

И что, если я совершенно счастлива именно при таком раскладе? Забавно, из каких мелочей и странностей может складываться общая картина. Я блаженно прищурилась, лениво наблюдая за игрой света сквозь полуопущенные ресницы. Часы отбили семь утра. Вставать надо. Наверное. Да, точно.

Громкий стук в дверь заставил меня и Пауля подпрыгнуть. Монстрик тут же кинулся под кровать. Правильно, сперва конспирация, потом разбираться будем, кто там ломится и с чем.

— Входите! — милостиво разрешила я, убедившись, что последние щупальца втянулись под защиту покрывала.

— Ты что…

— ...до сих пор…

— … спишь?

Прощебетали фэйри, влетев в комнату и зависнув под потолком. И неожиданно выдали хором:

— Вставай, лежебока!

Причесывали, наряжали, украшали и приводили в парадный вид меня в шесть рук.

Через сорок минут сборов я готова была принести свои глубочайшие извинения всем фотомоделям, актрисам, женам дипломатов и прочим дамам, вынужденным в силу профессии или обстоятельств каждый день вкладывать в свой внешний вид столько сил и энергии. Да мне годовой отчет, наверное, было бы легче составить, чем простоять неподвижно и не моргая, пока Тия занимается моим макияжем, а Лия — прической.

— А может, не надо так стараться? Ну, правда, девочки. Я же не главное действующее лицо этой фантасмагории.

— Ты сегодня…

— ...представитель…

— … Нантанийского двора.

— Надо соответствовать!