Сотня свадеб и другие (не)приятности

– Конечно, выглядит не очень, все-таки это опытный образец, ему лет двадцать уже. Но он вполне крепкий и функции свои выполняет отлично, – пожал плечами вампир.

– Сомневаюсь, что Гвидо одобрит. Он крайне щепетилен во всем, что касается внешнего вида организаторов. – Я, не спеша надевать, осторожно свернула рубашку.

Стефан смерил меня снисходительным взглядом.

– То есть кольчугу под курткой он бы одобрил, по-твоему?

– Ну, если с поясом кожаным крафтовым или накидкой в стиле крестоносцев, то, может, и да. У него вообще нестандартный взгляд на моду.

– А у меня вполне себе стандартный, особенно на доспехи. Ты и полдня не протянешь в железном облачении: вымотаешься, спина разболится, да и позвякивать на каждом шагу будет ощутимо. Но здравое зерно в твоей идее есть. В этом… – Он решительно отобрал у меня рубашку и разложил ее на столе. – Ходить легко и удобно. Думаешь, такие артефакты на дороге валяются? Это же не ткань, а чудо магической мысли: ни стрелой, ни кинжалом не пробить. Меч, конечно, не остановит, но все же удар смягчит. И под твоей обычной одеждой не видно будет. Смотри.

Он взял с подноса с едой кухонный нож и несколько раз ткнул им в ткань со всей силы.

– Ты что делаешь? – Я возмущенно перехватила его руку. – Стол поцарапаешь.

– Уверена?

Жестом заправского фокусника Стеф сдернул ткань и продемонстрировал идеально отполированную деревянную столешницу без единой царапинки. На рубашке, разумеется, тоже дырок не наблюдалось.

– Одна из разработок храма, – с гордостью отчитался вампир. – Армированная защитными заклинаниями ткань. Сделана на основе материй, из которых шьют одежду оборотни: не рвется, устойчива к истиранию, умеет немного менять размеры. Сама понимаешь, оставаться без штанов при каждой трансформации неудобно. А так можно и покушений не бояться, и почтенную публику срамотой не смущать в случае непредвиденных сложностей. В общем, пообещай завтра надеть, мне так спокойнее будет.

Стефан скатал рубашку в рулон и положил на кресло.

– Хотя, Лена… – Он подошел совсем близко и обнял меня за плечи. – Может, ну его? В храме тоже интересно, переждешь там, не сошелся свет клином на этом отборе. Амадо все же не глуп, хотя, как все ящерицы, заносчив и излишне самоуверен. Он справится, а потом, когда пыль уляжется, вернешься и… – Вампир немного смешался. – В общем, будешь делать что хочешь.

– Стеф… – Я подняла голову и наткнулась на взгляд, полный тревоги и сомнений. – Понимаешь, мне надоело прятаться от жизни.

– Понимаю, – вздохнул он, а потом вдруг коснулся выбившейся из моей прически пряди и бережно заправил ее обратно. Столько нежности было в этом невинном жесте, заботы и ненавязчивого, но такого отчетливого желания защитить, что я растерялась. – И даже понимаю, насколько это правильно. Но все равно переживаю, ведь вовсе не обязательно танцевать на лезвии бритвы, чтобы заметить, как чудесен мир вокруг. Боюсь, ты бросаешься из крайности в крайность и снова упускаешь из вида суть.

– И в чем же она?

– Никто достоверно не знает, – очень серьезно ответил вампир. Он отпустил меня, усадил на диван, налил в чашку чай и пристроился рядом. – Суть в том, чтобы жить, а не выживать. Если ты хочешь жить, то это не проблема. А если ты хочешь жить, как кто-то иной, то да, все становится сложно. Ведь у каждого свой рецепт счастья. Взять, к примеру, нашего общего знакомого, Амадо. Он ищет приключений, славы, ему нужна цель, которую можно достичь, некая вершина, куда не стыдно подняться. Магистру Неро жизненно необходимо знать, что его открытия и исследования делают чье-то существование легче и интереснее. Он помогает там, где остальные бессильны, ему нравится зажигать огоньки надежды в чужих глазах. Кто-то счастлив тем, что растит детей и занимается домашним хозяйством, другие, как мастер Варден или Гвидо, достигают совершенства в ремесле и гордятся своими творениями, даже если они недолговечны.

– А ты, Стеф? Что делает счастливым тебя?

Вампир тихо усмехнулся и покачал головой.

– Не обо мне речь. – Он легонько щелкнул меня по носу. – Но если я буду видеть, что ты счастлива и уверена в том, что идешь верной дорогой, то это станет достойной наградой за все хлопоты.

Он развернулся и взял мои ладони в свои.

– Пообещай: если тебе понадобится помощь, ты дашь мне знать.

– Стеф… – Я зарделась, не зная, что сказать. – Ты не обязан возиться со мной, как с неразумным ребенком, у тебя же своя жизнь, стремления, заботы.

– Хочу – и вожусь. Пообещай, – упрямо повторил он.

– Ладно, как скажешь! Вот поди вас пойми, нелюдей.

– Не разумом понимай. Разум слеп, особенно когда боится видеть. Чувствуй.

Он склонился и слегка коснулся моих губ. Ровно настолько, чтобы наши дыхания смешались, чтобы ощутить тепло друг друга – не более. Так волнующе близко, что я замерла, не в силах ни отстраниться, ни преодолеть последний миллиметр. Его глаза вспыхнули, но уже в следующее мгновение он оставил на моей щеке теплый поцелуй и поднялся:

– Увидимся завтра, Лена!

И исчез за дверью.