Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти

– Жить в окружении белых бетонных стен; в помещениях, где повсюду постелен одинаковый линолеум; там, где, не учитывая чью-либо волю, просто усаживают всех пялиться в крошечный телевизор; где пищу подают в одноразовой посуде, – разве это не ужасно?

– Ужасно.

– Если бы вам наказали жить в таких условиях, сколько дней вы бы продержались?

– Даже не знаю…

– Конечно, каждое учреждение функционирует, руководствуясь собственными принципами. И у всякого пансионата – не будем отрицать – своя стоимость услуг и эффективность. Но помести, например, меня в подобное место, я не смогла бы пробыть там и полдня. Наверняка захотелось бы оттуда просто сбежать. Если даже навещающие родственники думают лишь о том, чтобы побыстрее уже вернуться домой, то с чего бы такое место жительства пришлось по душе страдающим деменцией людям? Поэтому они и пытаются выбраться из заключения. Чтобы предотвратить побег подопечных, устанавливают целую систему дверей. А ведь от этого только сильнее хочется убежать. От такой жизни некоторые даже начинают грубить и буянить. На мой взгляд, это вполне закономерный результат.

– А у вас тут всé с деменцией?

Обитатели, собравшиеся сейчас за кухонным столом, умиротворенно чистили стручки фасоли, обсуждая при этом, что готовить на ужин, – они не походили на людей, когнитивные способности которых ослабевают под давлением болезни. У окна в видавшем виды кресле-качалке сидела женщина, у которой из-под ловко танцующего крючка спускалась прелестная лента кружева.

– Да, все с деменцией. Люди утрачивают воспоминания, испытывают проблемы с мышлением, но, как видите, их руки не теряют доведенные до автоматизма навыки. Они в состоянии справиться с готовкой или другим выученным ручным ремеслом, даже если не могут уже вспомнить свое имя. Поэтому у нас большое внимание уделяется вещам, с которыми можно взаимодействовать. Здесь практически все, чего только может коснуться осязание или зрение, изготовлено из натурального дерева, ткани и других природных материалов – мы стараемся по возможности исключить контакт с бездушными предметами. Мы не запираем окна и двери, но и таких случаев, чтобы кто-то пытался убежать, у нас особо не было. Бродяжничество, агрессия – все это симптомы, и их – пусть это и не избавит от самой болезни – можно облегчить, если ликвидировать стресс-факторы. Именно на этом мы акцентируем внимание в своей деятельности.

Только сейчас Идзуми заметил, что в углу комнаты стояло черное пианино. Оно уже носило отпечаток старины, но невооруженным взглядом было видно, что за инструментом хорошо ухаживают. Заметив интерес Идзуми к пианино, подала голос до этого молчавшая дочь Мидзуки:

– Это пианино привез с собой один из наших постояльцев. Он уже покинул нас, но инструмент здесь прижился.

На черной лаковой поверхности пианино играли белые отблески солнечных лучей. Идзуми наконец-то почувствовал, что нашел подходящее место. Если маме и предстоит провести последний этап жизненного пути где-то вне родных стен, то там обязательно должно быть место музыке. Радость открытия тем не менее сопровождалась беспокойством: на такие условия содержания и ухода за больными наверняка претендует уйма желающих. Он немедля задал волнующий его вопрос:

– А сколько примерно приходиться дожидаться, чтобы заехать?

– Многие из наших нынешних постояльцев хорошо держатся и живут у нас уже долго, кто-то даже более десяти лет. Так что смена жильцов происходит не особо часто, сами понимаете. Ожидающих возможности к нам попасть тоже немало, один из них пребывает в очереди уже около пяти лет.

Эти слова опустили с небес на землю. Но Идзуми понимал, что такого расклада и следовало ожидать. Скрепя сердце он мысленно вычеркнул этот пансионат из списка вариантов и настроился искать дальше: они с Юрико не могли ждать пять лет. Но он решил все-таки сделать ставку, хоть и не верилось в выигрыш: попросил Мидзуки внести маму в лист ожидания.

– Для нашего пансионата это прискорбное событие, но так сложилось, что практически в одно время нас покинули три постояльца, – сообщила вчера по телефону Мидзуки. – Они провели у нас приличное количество времени, и их уход стал для нас большим ударом. Буквально за месяц опустело несколько комнат. Мы, конечно же, связались с теми, кто ожидал возможности к нам попасть, однако выяснилось, что некоторые больные отошли уже в мир иной, а кто-то находится в другом пансионате.

Они договорились, что Юрико заедет в начале следующего месяца, после чего Идзуми сразу набрал Никайдо, чтобы поделиться новостями. Вот так единым махом решилась большая проблема.

* * *

– Я рад, что у вас все так вышло, – последовал тихий комментарий Нагаи, который опять уже погрузился в телефон. Вероятно, он набирал кому-то сообщение: большой палец резво бегал по экрану.

– Ой, да ладно уж, «рад»: тебе-то от этого ни холодно ни жарко.