Сотник

— Не могу, Ирина Васильевна. Прости, но так уж вышло, что бежал я не один. Пришлось прихватить с собой моих стрельцов.

— Их-то к чему сорвал? — недовольно нахмурилась Ирина.

— А что мне было делать? Оставлять для потехи заплечных дел мастерам? Прости, но я своих не бросаю.

— И что им угрожало? Чай, они на честь царской семьи не покушались. Допросили бы да отпустили.

— И ради этого стоило их тащить за тридевять земель? Коль скоро тебе не удалось убедить Николая в моей невиновности, то и гарантировать, что сумеешь оградить парней от беды, когда мой побег обнаружится, ты не можешь.

— Хм. Ну что ж, твоя правда. Этого я обещать не могу, — вынуждена была признать княгиня. А потом перевела беседу в иное русло: — Куда думаешь теперь?

— Да пока и не думал, — пожал плечами Иван. — Для начала подальше от Москвы. А там видно будет. Не пропаду.

— А я и не сомневаюсь. Кстати, а почему бы тебе не отправиться в Псков?

— В Псков? — взметнул брови Иван. — Издеваешься? Да к чему тогда было бежать из узилища? Там же московский князь на столе сидит. И сам Псков вот-вот под руку русского царя пойдет.

— Там не все так просто. Московский-то князь сидит, и даже великая княгиня из Рюриковичей рядом. Но они ничегошеньки не решают. Потому как вся полнота власти в руках бояр, кои никак промеж собой не решат, куда склониться. Вот и застыло все в равновесии.

— А разве Елизавета Дмитриевна не перетянет чашу в сторону Москвы? Иначе к чему было ее туда отправлять? — усомнился Иван.

— В конце концов перетянет. Если жива останется.

— Вот даже как? То есть мне не просто бежать в Псков, но еще и охранять ее? А кто я такой, чтобы быть подле нее? Мужу ее обо мне все обскажете? И вообще, как только я встану на пути убийц, бояре быстренько со мной разберутся. Скрутят в бараний рог и выдадут Николаю.

— Не скрутят. И ты только одним своим присутствием будешь ее охранять. Причем даже находясь за десятки верст от крома[15].

— Это как это? — искренне удивился Иван.

— А так. Мы, Рюриковичи, делать что-либо наполовину не умеем. Коли ненавидим, так всей душой, коли любим, так без остатка. Лиза не сможет с собой ничего поделать и станет тебя защищать. А значит, и брата против себя настроит.

— Ты сама сказала, что ни она, ни ее муж в Пскове ничего не решают. Во всяком случае, пока. Так что и защитить она меня не сможет.

— Не решают. Но к Боярской думе она обратиться сможет. И обратится, не сомневайся. А тут уж противники Москвы объединятся, встанут на твою защиту и не отдадут в Москву. Не потому, что ты им интересен. А потому, что с твоей помощью смогут вбить клин между Лизой и Николаем. Народ в ней уже души не чает. Заполучив же ее, бояре окончательно отринут Псков от Москвы. Так что они станут беречь и ее, и тебя пуще глаза.

— Ладно. Допустим. Но мне-то это зачем? Чтобы в итоге оказаться на плахе?

— Ну-у… До той поры минует несколько лет. А там, глядишь, и Николай в разум войдет.

— Как же я сразу-то не догадался, — чуть ли не простонал Иван. — Николаю обо всем известно. Мало того, это его интрига, — вперив в Ирину внимательный взгляд, выдал он.

— Я всегда знала, что ты у меня разумник, Ванечка. Жаль, что все так-то сошлось, — с гордостью за своего любимого сказала Ирина. — Это не его интрига. Моя. Николай и впрямь поначалу взъярился. Но потом мне все же удалось все разложить по полочкам и убедить его в полной твоей невиновности. Однако было бы глупо не воспользоваться представившимся случаем.

— Ирина, признаться, я подумывал отправиться за Урал и обосноваться на границе с Китаем. Места там, богатые рудами. Поставил бы заводы и стал торговать с Поднебесной. Несколько лет — и чтобы меня сковырнуть, потребовалась бы настоящая армия. То есть там я был бы практически в полной безопасности.

— А как же присяга, долг? Как Лиза? Ну не любишь ты ее и что с того? Ты готов вот так просто отдать на растерзание ту, которая любит тебя и согласна без оглядки броситься на твое спасение?

— О чем это ты? — с явным смущением буркнул Иван.

— О том, что Меншиков застал вас, когда вы целовались, — едва не шипя, выдала Ирина.

Алексашка теперь не видел причин молчать. Ведь как только дело дойдет до Лизы, та непременно станет его обвинять. Поэтому он рассказал о том случае в мастерской. Как и о заступничестве царевны, то есть теперь великой княгини.

— Я с ней не целовался, — глядя Ирине прямо в глаза, твердо сказал Иван. — Я тогда стоял столбом, пока она меня целовала, и думал о том, как бы на плаху не угодить.

— Я знаю. Лиза все рассказала Даше, а та написала мне, — примирительным тоном произнесла Ирина. — Но сути-то это не меняет. Да и Псков куда предпочтительнее глухой Сибири.

Действительно предпочтительнее. Ведь что получается. Николай вовсе не гневается на Ивана. Хотя все выглядит как раз наоборот. Сам Карпов будет в безопасности что со стороны Москвы, что со стороны Пскова и одним своим присутствием оградит от неприятностей Лизу. Иезуиты? Ну, от этих не укрыться и в Сибири. Они, заразы, есть даже в Китае. Словом…

— Ну что же, Ирина Васильевна, Псков — значит, Псков, — решительно рубанул Иван.