Сотник

Вот так и вышло, что Кузьма занимается вопросами безопасности не только в Москве, но и в Карповке. Этот тщедушный мужичок оказался настоящим пауком, раскинувшим свои ловчие сети как на сами предприятия Карповых, так и вокруг них. Сын Овечкина по-настоящему сдружился с младшим братом Ивана, Митей.

Этот, паразит такой, начал засматриваться на младшую сестру Карповых, Анну. Он был ее сверстником, обоим по четырнадцать. Впрочем, о женитьбе никакой речи и быть не могло. Нет, разность положения тут ни при чем. Просто молода еще Анюта. Да и Семену пока лучше об учебе думать, а не о семейных заботах. Примерно такой откровенный разговор и состоялся между Иваном и Кузьмой.

Правда, был еще и батя, но Карпов не без оснований полагал, что сумеет его убедить. Человек, ведающий вопросами безопасности и одновременно являющийся практически членом семьи, — это уже куда как серьезно. Здесь родственные узы дорогого стоят. Опять же, Кузьма бывает в Карповке, напрямую общается с Архипом и сам старается понравиться главе семьи.

Вот только желание породниться с работодателем никак не могло соотнестись с преступлением против престола. Да даже если ему неизвестны все обстоятельства, организация побега из острога — достаточно серьезное преступление, чтобы решиться на это.

Но главное не в этом. Как Кузьма вообще сумел прознать об аресте Ивана? Ну не могло быть такого, чтобы Борис поступил на службу в острожную стражу. Это просто не укладывалось в голове, хоть тресни.

— Боря, — похлестав мужчину по щекам, позвал Иван. — Боря. Очнись.

— Мм, — застонал здоровяк, поворачиваясь на бок.

Потом сел, тряхнул головой. Непроизвольно сфокусировал взгляд на фонаре, который, вероятно, привлек его внимание как самая яркая точка. Наконец посмотрел на Карпова.

— Ну ты даешь, Иван Архипович. Никак решил в бега податься? — придя в себя и потирая лоб, произнес-простонал боец.

— Решишь тут, когда впереди дыба маячит. Ты-то тут как?

— Ну так Кузьма Платонович меня и Емелю уж, почитай, две седмицы как на службу в стражники острожные определил. Сказал, что так надо, мы и пошли. А сегодня навестил, сказал, чтобы непременно подменились и на службу вышли, чтобы тебя, стало быть, умыкнуть.

— И вы вот так согласились?

— А чего нам-то? И без того под плахой ходим. Одним грехом больше, одним меньше, разница невелика. А с тобой все понадежнее будет, — поднимаясь на ноги и кривясь от боли, произнес Борис.

— Вот молодцы. Ладно, некогда. Пошевеливаться надо. Только я не один. Стрельцов моих нужно будет тоже вытащить.

— Хм. Почитай, десяток получится, — с явным сомнением произнес Борис. — Тебя-то мы собирались тишком вывести за ворота — и ходу. А таким числом тихо не получится.

— А если караулы снять?

— Хм. Оно, конечно, можно. Но… Не враги, чай. На службе люди, а мы вроде как и не лихие.

Угу. Пусть и под плахой ходят, да только не хотелось этим здоровякам обратно на помойку. Они и за Ивана уцепились, как утопающий за соломинку. И искренне верили, что не совершают никакого преступления. Подумаешь, иноземцев порешили. Чай, не за так. Те Карпова по-воровски умыкнуть в неволю хотели только за то, что он мастер знатный. А потому поделом.

Здесь же дело иное. Есть на Иване вина иль нет, непонятно, но помочь с побегом — это одно, а резать неповинных служак — совсем иное. Так что Карпов его прекрасно понимал. Но…

— А кто говорит о том, чтобы их порешить? Оглушить на время, только и всего.

— Если эдак, то вскорости они очнутся и тогда тревогу поднимут. Успеем ли мы таким числом уйти? Толпой тишком во дворец Хованских не пробраться. А тебя велено туда препроводить.

Вот оно что. Ирина свет Васильевна. Это ее рук дело. Получается, узнав о том, что по-иному вызволить его не получится, решила освободить чужими руками, чтобы ни самой не подставляться, ни супруга не подводить. Доставил в целости и невредимости, а кто уж там прошляпил, не ее забота.

Если кто-то приметит трех путников, в ночную пору прошедших в ее дворец, который достался от первого мужа и перейдет по наследству к старшему сыну, Хованскому, то ничего страшного. Ну мало ли кто и по какой такой надобности приходил. А вот визит толпы в дюжину рыл объяснить уже куда как сложнее.

— Не могу я их тут оставить. Ты знаешь, по какому обвинению меня арестовали?

— Нет.

— Ну так поверь — по серьезному. Тут посягательством на престол пахнет. Не гляди так. То ложь. Но ложь ловкая. Такая ловкая, что и не отмоюсь. А значит, ребяток на дыбу могут потянуть. Так что бросить их я не могу. Значит, так. Меняем план. Выводим всех. Москву они знают хорошо, а потому и сами уйдут за городскую стену. Чай, лазов разных хватает. Мы же — во дворец к Хованской. Стражники на воротах в тулупах?

— В тулупах, — подтвердил Борис.

— Смена через сколько?

— Примерно через час.

— Вот и ладушки. Свяжем, кляп в рот. До смены не замерзнут. А там пока поднимут тревогу, пока то да се. Успеем, — убежденно произнес Иван. — Только сначала снять бы, — тряхнул он цепями.

— Тут рядом пыточная, там и кузня, и Емеля поджидает, — с готовностью доложил Борис.