Сотовая бесконечность

Характерник ошибся: добрая половина козаков не спала, тем паче дежурный курень. Сидели у костров, точили сабли, курили трубки, настраивались перед походом. Жук окинул взором Сечь и отметил для себя, что за последнее время воинство преобразилось качественно и количественно. Вот что значит общий враг. А татара на Руси не любят издавна. Основная заслуга в таком преображении – правление гетмана Сагайдачного, до него толком никто не мог упорядочить и систематизировать хаотичные, неуправляемые козачьи банды, одновременно нападающие на поляков, турок, молдаван, татар… Поднять же войско на Кафу, что имела репутацию неприступной крепости, насколько помнил Жук, ещё никто не осмеливался. Но время пришло, все это понимали, и были готовы выступить. Для запорожцев было делом чести взять крепость-базар: Кафа – один из самых крупных невольничьих рынков в Европе, где основным товаром являлись украинцы и, в особенности, украинки, дорого ценившиеся во всех краях света.

Встретили Жука тепло, но без особого пафоса и гуляний. Сегодня и последующие дни похода – ни капли спиртного, таков козацкий обычай, нарушителей жестоко наказывали. Кошевой атаман, увидев новичков, тут же направился к ним. Этот седоусый старик, несмотря на большой живот и преклонный возраст, выглядел бодрым и полным здоровья. Подошедшие к Жуку друзья, завидев атамана, медленно отступили и в конце концов вернулись на свои места. Батька Степан осмотрел двоих с ног до головы. Помолчал.

– За что воевать явились, хлопцы? – спросил он после долгой паузы.

Двое, седоусый муж и молодой хлопец, переглянулись, и старший ответил:

– Волю и веру православную пришли боронить.

– По правильной дороге идёте, – сказал батька и обратился к Жуку: – Каковы бойцы? Хороши?

– В свою сотню хочу взять, – без заминки выдал характерник.

– Даже так? – повёл бровью атаман. – Где ж ты их выискал таких?

– Смешно сказать, Степан, сами меня нашли.

Атаман одобрительно кивнул и продолжил обход коша.

– Накорми людей с дороги, – обронил он перед уходом.

Через пару часов новички, уже с бритыми головами, в полном козацком обмундировании, знакомились с людьми из сотни Жука. У пришлых оказались вполне обычные имена, старшего звали Мыколой, молодого – Иванко.

– Откуда говор такой чудной? – спросил кто-то из старожилов. – Вроде бы всё понятно, но всё равно не по-наше–му. С Московии, поди?

Неясно, почему молодой вместо ответа рассмеялся. А Мыкола толкнул его в бок и ответил, что да, примерно с тех краёв. Чудными они показались козакам, но родственными по ремеслу военному и духу. Также объяснили пришлым, что просторная рубаха, широкие штаны-шаровары и лёгкие, мягкие сапоги нужны для удобства и подвижности воина. Из оружия каждый получил лёгкую острую саблю, по дорогому английскому мушкету, из которого можно стрелять прицельно, а не в толпу наугад, пистоли и широкие изогнутые турецкие клинки – ятаганы, без которых в рукопашном бою нечего делать.

– Ну, а что обозначает козацкий чуб, хоть знаете?

– Да, отличительная черта, – заговорил Иванко, – что-то наподобие косицы самураев – признак боевой доблести и мастерства.

– Какие такие самураи? – дивились запорожцы.

Беседу прервал звук литавр, вмиг всё стихло, слышался один лишь барабанный перестук… И голос, гетманский голос, как клич с небес, громогласный и величественный:

– Я созываю раду! Я созываю раду!

Дальше генеральный обозный просил не кучковаться, а создать круг на центральной площади возле штаба, по возможности пропуская вперёд командиров и свежеприбывших.

Жук, появившийся внезапно, подхватил Иванко и Мыколу под локти и спешно потащил в круг, на первые позиции.

Не мешкая, организованно и быстро образовалось козацкое вече. На середину вышел гетман Петро Конашевич-Сагайдачный. Высокий, статный мужчина средних лет, с густой остроконечной бородой, в дорогом кафтане, сабля на поясе, ножны расписаны золотом, и легендарная булава в правой руке. Голос у него твёрдый и уверенный, взгляд глубже старых колодцев, до верха полон мудрости и жизненного опыта.