Сотри случайные черты

— Нет. Прости. Однако в качестве подруги можешь рассматривать меня смело.

— Спасибо и на этом, — Виталий подошёл к ней и слегка приобнял. — Ты тоже зови, если возникнет необходимость отвадить очередного кавалера. — Он улыбнулся: — Ну или просто понадобится помощь.

— Посмотрим. Время покажет, — как можно мягче и дипломатичней произнесла Бернгардт.

— Хотя мне бы очень хотелось, чтобы ты посмотрела на меня не только как на друга. Не провожай, дверь закрою сам. — Виталий подошёл к Лизе и нежно поцеловал её в щёку.

«Ну зачем мне ещё и эта головная боль? Нет, не хочу снова», — застонала про себя девушка. Она вспомнила, как в семнадцать, всего три года назад, тяжело переживала сказанные Виталием злые слова: «Мне, образно выражаясь, надоело играть с тобой в детской песочнице. Поищи для этого прыщавых ровесников» — так он намекнул на несовершеннолетие девушки и её строгие моральные устои, возведённые в принцип. Всё, на что она была способна, невинные поцелуи. Виталия же в его двадцать три тогда забавляли другие игры с тётеньками постарше, к примеру, с Иркой. Вскоре за необдуманно сказанные слова парень получил от Никиты несколько синяков и ссадин и пришёл к Лизе с извинениями. А она замкнулась, превратившись в затворницу.

Став старше, Лиза поняла простую истину: остаться в живых после расставания с любимым ей помогла голова.

Она заткнула разорванное в клочья сердце, а потом она же и залечила его раны.

Её голова — два уха, они чётко услышали его страшные слова: «Прости, я не люблю тебя и никогда не смогу полюбить. Я не виноват, что ты обо мне напридумывала всякую романтическую чепуху».

Её голова — пара глаз, они воспринимали уже в его поступках все оттенки чёрного, а не разноцветье, как было раньше.

И не надо было говорить: «Я не выживу». «Ага! Щас! Ещё как выживешь! — взбесилась тогда голова. — Ты снова продолжишь дышать, ты поставишь новые цели, ты нарисуешь новые планы, ты сможешь преодолеть ещё и не такое, потому что ты сильная — ты всё сможешь, вперёд».

Поздно вечером Лиза удобно устроилась на кровати, чтобы наконец-то прочитать ещё одну SMS, пришедшую почти вместе с первой. Увидев, что новых четыре, и все они от Артёма, Лиза встревожилась: что-то случилось?

* * *

Артём зло вёл машину, со стороны казалось, что он совершенно не жалел её и специально направлял в лужи, поднимая этим фонтаны брызг. Он молчал, ибо разговаривать не хотелось совсем, как не хотелось копаться в себе и выяснять, чем вызвано такое настроение, но его желание помолчать не понимала Иветта и без умолку тарахтела.

— Даже такие курицы, как Бернгардт преображаются, если их правильно одеть да накрасить, правда, милый? — промурлыкала Кустовская. — Надо же какого импозантного парня отхватила. Хорош. Ты слышишь? Я говорю про нашу встречу в театре с Бернгардт.

Со спринтерской скоростью нарастало какое‑то неприятное чувство, оно саднило, выворачивало душу Артёма. Но его появление Самохин так и не смог объяснить даже самому себе: то ли оно возникло от того, что рядом с Лизой был высокий, мускулистый парень, или это была реакция на злой язык Иветты, но Самохин вдруг понял, что необыкновенная Лиза, точно бы понравилась тренеру, почти отцу, Андрею Ивановичу — было в ней что-то схожее с ним. И дело даже не во внешнем сходстве, а в характере.

— Глупой курицей выглядишь ты, когда обсуждаешь своих студенток. Не кажется ли тебе, что это недостойно статуса преподавателя?

На хитром лице Иветты появилось невинное выражение:

— Прав, прав, дорогой, как всегда, прав. Если бы ты знал, мой рыцарь без страха и упрёка, как я нуждаюсь в твоих наставлениях. Пойми: воспитывать меня было некому, отец всегда служил только народу, обо мне забывал.

Самохин кивнул, почувствовав фальшь и сарказм в словах Иветты, и повёз её домой, а потом под предлогом какого-то важного разговора с отцом поехал в дом родителей. Странно, что Кустовская по обыкновению не стала настойчиво приглашать его к себе, или в ресторан, или ещё куда-нибудь. Как-то подозрительно быстро она согласилась с его отказом провести сегодняшнюю ночь вместе. «Нет, с Веткой нужно заканчивать и расставить все точки над i», — решил Самохин: слишком уж она настойчива в своём желании довести его до алтаря.

Глава 20

Припарковавшись возле отцовского особняка, парень блаженно потянулся, а потом закинул на плечо спортивную сумку и открыл кованую уличную дверь, задев плечом обналичку.

Артёму вдруг вспомнился тот недавний инцидент на практическом занятии по логике, когда смешная в своей безоглядной помощи Лиза подскочила к Романову и приложила салфетку к его лбу. «Ник, по всему видно, не против закрутить очередную интрижку, — подумал Самохин, — а вот Лиза почему-то упирается и не поддаётся чарам известного ловеласа. Эта девочка точно не поплывёт по течению. Характер — ууух, любому даст отпор, если нужно, хоть и тихоня».