Сотри случайные черты

— Представляешь меня директором школы, колледжа или музея? А я себя им вижу. Почему бы и нет — какой — никакой начальник.

«Вот именно: никакой», — подумала Вера. Не для их семьи такой статус.

— Кроме того, мне нужны деньги. Много.

Деньги не были проблемой, а вот другое…Так непросто было пристроить два года назад сына с его-то баллами в престижный вуз да ещё на журфак. Пришлось дать немаленькую взятку ректору вуза, хотя это сейчас очень опасное предприятие, ибо можно не только потерять всё, но и провести некоторый отрезок жизни в местах не столь отдалённых. Ректор согласился на этот шаг только благодаря тому, что муж Юрик был хорошо знаком с ним ещё со времён бурной институтской юности. После дороги разошлись, и в последнее время мужчины почти не общалаись, ибо интересы обоих разнились: один занимался адмиистративной работой и попутно наукой, а другой имел весьма неплохой бизнес в области строительства.

Пауза затягивалась. В это время к дому подъехала ещё одна машина, и вскоре на террасе показался муж.

— О, смотрю, все дома, очень хорошо, поедим наконец вместе.

Вера бросила осторожный взгляд на сына, затем заботливо посмотрела на мужа.

— Юрик, конечно, поедим. Проходите оба в гостиную, накрою там, благо приготовила и первое, и второе.

— Сама что ли, готовила, ма? А где наша кухарка?

— Кухарка? Что за выражение? Николай, я попросила бы тебя уважительно относиться к прислуге, — возмущённо проговорила Вера, а потом сбавив тон, продолжила: — Она на сегодня отпросилась. Какие-то у неё дела, а мне в радость хоть иногда приготовить вам вкусненькое, как в те годы, когда мы жили в Энске. Что-то сегодня меня одолела ностальгия.

Женщина, положив альбом на неопределённое время в шкаф, бросилась к холодильнику. Ели в полной тишине: сын, нехотя водя ложкой, и муж, как всегда, с большим аппетитом. Несмотря на свои пятьдесят два года, он оставался по-спортивному подтянутым, статным и без седины в тёмно-русых волосах. Вера очередной раз восхитилась: Юрик божественно красив! И такое сокровище принадлежит только ей.

Парень, поглядывая то на отца, то на мать, не знал, как начать неприятный разговор. Вера понимала состояние сына, но не торопилась, ждала, когда муж отложит столовые приборы и, поблагодарив её, поднимется из-за стола, чтобы отправиться в кабинет. Здесь важно поймать тот самый момент, когда он, насытившийся вкусной едой, в предвкушении чтения журналов, будет пребывать в благодушном расположении духа.

— Юрик, нам нужно поговорить, — начала Вера громким, уверенным голосом, когда мужчина отставил тарелку. — Дело в том, что Николай хочет перевестись из университета в другой вуз. Самый удобный вариант, я считаю, социально-педагогический, у тебя там тоже много знакомых. Не его это бегать за интервьюируемыми. Характер не тот. Ты же знаешь, что сын гордый, унижаться не станет. Да и прислушался он, наконец, к нашему совету, сбавил импульсивность… в выборе профессии.

Отец сначала опешил, а потом громко рассмеялся и хлопнул в ладоши:

— Браво, сынок! Это не импульсивность, это твоя легкомысленность, а в ней я не сомневался. Никогда. Так и знал, что ты выдашь мне нечто подобное.

Парень равнодушно пожал плечами и тут же тихо застонал, болезненно потирая ушибленную руку:

— Я не легкомысленный. Твоё мнение не соответствует действительности. Всё не так.

— А твоя действительность не соответствует реальности. Ты хоть представляешь, сколько мы пережили, пока устраивали тебя на этот факультет? Я ведь говорил, выбери что проще: социальную работу или природопользование, если не устраивает экономика и менеджмент, ты же твердил, хочешь заниматься журналистикой, это престижней. Наигрался в репортёра? На новенькое потянуло? — Юрик хлопнул рукой по столу и развернулся к Вере, ища поддержку, однако она отвела взгляд и деловито загремела посудой. Мужчина продолжил: — Ну вот, ещё один желающий сеять разумное, доброе вечное. Пресловутое служение людям. Были тут уже одни народники, ходившие в девятнадцатом веке в люди. Что, много им счастья досталось? Да и не твоё это — педагогика.

— Ты говорил, и спорт не моё. Почему ты всегда за меня решаешь?

— Потому что ты — Емеля на печи.

— Юрик, выбирай выражения, — не выдержала Вера. — Мальчик просто ищет себя.

Мужчина медленно встал, упёрся руками о спинку стула и устало произнёс:

— Сейчас это называется искать себя? — Юрик бросил взгляд на сбитые костяшки пальцев. — Снова кого-то избил? Потому и сбегаешь из вуза? А я повторяю: нет. Или будешь учиться на этом факультете этого университета, или пойдёшь в армию. И разгребать дальше твои Авгиевы конюшни не стану — так и знай.

— Тогда пойду в армию, — лениво бросил парень.

Вера схватилась за сердце: только не это. Никакой армии: времена нынче неспокойные, да и не сможет она жить без любимого сына, очень непросто он ей дался — часто болел в детстве, но всё вынесла, от всего излечила, от всего спасла.

— Вперёд, — процедил отец и махнул рукой.

* * *