Соцгород – 2 против секты

сегодня год! И свет очей, лун отсвет, марсов отсвет кварцевый! И вдаль мустанговый полёт, и небо, и закаты с вишнями. Ну, здравствуй, я пишу тебе все эти строки километрами! Георгий Жуков вновь встаёт, Ватутин в Киеве возвышенно, сцепляет камень рёбра. Рот орёт чего-то хлёсткое. Совета, мол, хотите? Будет вам совет. И по хребту и вдоль, где кости срастается. И ввысь растёт там, где звезда когтит просторы.

В печёнках боль. Но ничего. Зато на место – болт и гвозди,

на место – море.

Днепр. Канал. На место – горы. Мой Ленин, как большой ребёнок. Как вечно юное дитя. Его крошили тоже в клочья. Его рубили на дрова. Стой, суки! Стой! Бунт беспощаден. Потоп – возмездье. Шум дождя. Пожар. Торнадо. Войны, грады. Нас хоронили в ямах, рвах.

Нас долго били, не убили. Обманывали. Долгострой, то ваучер, кредиты, жилы нам вынимали. Камень, вой!

Об этом. Рваной арматурой, где сердце выдранное. Дыр не сосчитать. Не пуля-дура, убьёт дурак весь этот мир. Какой-нибудь богач, как Сорос, маньяк, безумец, что с деньгами.

Ну, здравствуй, кто не вымер! Голос я твой ловлю. Я вмуровалась в столетье прошлое. А ты же читаешь стих мой, отвечая, мне здравствуй, здравствуй…капля, малость травой я стала, иван-чаем!

Сорос давно развенчан и экспроприирован. Его капитал раздали бедным и нуждающимся. Никаких олигархов! Они добровольно сдают лишние деньги, сверхприбыли в Народный банк Соцгорода. Издан Указ Высшего совета о том, чтобы вернуть на Лубянку каменное изваяние Феликса Эдмундовича Дзержинского, его великанская фигура выше, нежели рядом стоящая аккуратная фигура Ивану III и брызжущий весёлой водой фонтан Витали. Железные сапоги Феликса гремят по ночам, и власть слышит этот звон небесный и крестится на Собор. Более никаких обсуждений! Никаких баб! Звонят звонницы под утро, и тогда просыпает Москва под звуки песен на стихи Корнилова. Того самого, кто Борис! Хватит юлить и притворяться! Соцгород живуч, как никогда. В трудные минуты он уходит под землю. В счастливые минуты просыпается и восстаёт. И виден тот самый Град на Холме, даже слышен тонкий перезвон колокольцев в церковки Справедливости. И сама мать Мария обходит по утрам всю Московию с запада до востока, накрывает её своим пуховым одеялом, пряча от недругов. Вдоль облаков мчатся лидийские священные колесницы, рдеют знамёна Будённого. Прочь Беловежский сговор. Пойди вон! Ельцинский Центр ликвидирован, теперь это Дворец Поэтов. Хватит пакостить в литературе! Какие такие книги за свой счёт? Только за счёт Высшего совета Соцгорода. Ибо грядёт Пасха: Пасха – это град на холме. Это матушка, ждущая там возле врат. Она руки распростерла, ждёт-пождёт. А ворота резные, кружевные, золотом проблёскивают, серебром призывают, снежинками, дождинками. Они живые, эластичные, теплые, пуховые, как платочки вязаные! Накидывай на плечи, грейся.

Пасха – это любовь в чистом виде.

Высочайшая любовь.

Возлюби ближнего, как самого себя. Как матушку, как старицу, как ближнего и родного человека. Пасха – это сестра-София, это единение. Это изюм.

Катаешь яичко да приговариваешь – солнце моё ясное, рыжее, лохматое, любимое, человеческое.

И небо человеческое. И лес человеческий. И град на холме – для людей. И вера в него чудная. Пасха – это справедливость. И родина.

А родина никому, ничего не должна. Как может быть должен кому-то град на холме, матушка? Как может быть должны могилы родных? Душа? Сердце?

Поэтому не требуй от родины ничего: ни денег, ни богатства, ни дома, ни машины, ни злата. Ни пенсий, ни пособий.

Как можно что-то требовать от Пасхи?

Бескорыстность – это высшее блаженство.

Поэзия – это тоже Пасха. И за поэзию ничего не проси. И за книгу. И за роман о граде на холме. Ибо вся – поэзия это град на холме. Талант – бесценен, он Пасха.

Не понимаю прелести в премиях. Всё, что мне надо, могу заработать сама.

Ибо известно людям – о всех талантах и дарах, как и о бездарности.

Сколько не доказывай, что ты талантлив, а люди не верят.