Социализм для джентльменов

Поэтому вполне возможно, что члены муниципалитета, внезапно обнаружившие такой интерес по отношению к театральной морали, являются домохозяевами какой-нибудь госпожи Уоррен или хозяевами, нищенски оплачивающими женский труд, или владельцами ресторанов, или издателями газет, или вообще лицами так или иначе заинтересованными в промысле госпожи Уоррен. Также, без сомнения, возможно, что это просто-напросто были глупые люди, которые думали, что непристойность заключается не в том зле, которое она приносит, а в упоминании о ней. Впрочем я сам был членом муниципального совета и не нахожу, чтобы вообще его члены были так просты и неопытны; поэтому я не желал бы допустить этого смягчающего обстоятельства по отношению к членам канзасского муниципалитета и гораздо более советую широкой публике, которая, в конце концов, будет решать этот вопрос, обратить особое внимание на тех господ, которые допускают в театре все, только не постановку «Промысла госпожи Уоррен», и которые в один голос уверяют, что эта пьеса слишком отвратительна, чтобы ее могла терпеть цивилизованная публика, и что, если не будет запрещена ее постановка, весь город будет стремиться увидеть ее. Может быть такие люди только экзальтированы и вздорны, но я должен предостеречь публику: это могут быть также и сознательные негодяи.

Во всяком случае, запрещать пьесу это значит покровительствовать тому злу, которое она отмечает и, принимая во внимание этот факт, я не вижу никакого основания предполагать, что сторонники запрещения постановки этой пьесы являются бескорыстными моралистами, а что автор, театральный директор и артисты, средства к существованию которых зависят от их личных достоинств, а не от сдавания в нем домов, от публикаций или дивидендов, по существу уступают им в нравственных качествах или в сознании общественной ответственности.

Конечно, в «Промысле госпожи Уоррен» злодеем пьесы является общество, а не какой-нибудь отдельный индивидуум, но из этого не следует, что те лица, которые чувствуют себя обиженными этой постановкой, являются защитниками общества. Их документы требуют всегда самой тщательной проверки.

Ибсен в Англии

Умер величайший драматический гений девятнадцатого столетия и большинство наших английских критиков может гордиться тем, что, грубо ошибаясь, считало его преступником, глупцом и эфемерной знаменитостью. Но все равно – оставим это! Современная журналистика, как и демократия, признает величины второго ранга легче, чем величины первого ранга. Противники Ибсена вступили в настоящее время на путь противников Вагнера, ведущий к мусорной куче грубых, сделанных мелкими людишками ошибок, и Европа и Америка отлично знают, что известие о смерти Ибсена никогда не дошло бы до их границ, если бы он не был более велик, чем это предполагали многие из наших крикливых ничтожеств.

Сильная пощечина, которую Ибсен дал самодовольному купеческому среднему классу, прозвучала весьма внушительно на нашей гордой британской физиономии, когда в 1889 году Жанет Эчёрч сыграла Нору Гельмер в Novelty-театре на Great Queen Street’е. До этого в Комической опере в прекрасной постановке шли «Столпы общества» с Женевьевой Уард в роли Лоны Гессель. В этой пьесе трогательное впечатление произвела Елизавета Робэн в роли Марты, а когда госпожа Кендаль вошла в конце пьесы и невинно представила Остлера Джо перед публикой, все еще трепетавшей от своего первого знакомства с операционным столом Ибсена, то она вызвала целую сенсацию, которую она сама не могла понять. Затем появились Флоренс Фарр в роли Ребекки Вест в «Росмерсгольме» с Бенсоном в роли Росмера, затем снова Елизавета Робэн и Марион Леа в «Гедде Габлер» и Герберть Уоринг в роли Строителя Сольнеса. Необходимо упомянуть еще о знаменитом представлении «Привидений» с Теодорой Врайт в роли Фру Альвинг и господином Линдо в роли Освальда (роль, которую позднее исполняли Леви Уоллер и Куртеней Торп), и о представлении «Дикой утки» с Винифред Фразер в роли Гедвиги Абингдоном и Лауренс Ирвингол в ролях Хьяммара и Реллинга. Обоими представлениями мы обязаны «Independent Theatr’y» господина Грейнса – теперь более не существующему. Теперь, когда перемена времени осветила это предприятие с настоящей точки зрения, мы сознаем, что оно было самым значительным английским театральным предприятием своей эпохи.