Социализм. История благих намерений

В годы нэпа, начавшиеся в марте 1921 г. X съездом РКП(б) и закончившиеся примерно к концу 1927 – началу 1928 г., когда наступала эра первой пятилетки, вся крупная промышленность, банковская система и оптовая торговля были национализированы. Частникам оставались только розничная торговля, мелкое и среднее производство, промысел и крестьянские хозяйства различного размера. Лишь 4 % промпроизводства приходилось на частные и концессионные хозяйства к 1926 г. [303, с. 351]. Особняком стояла кооперация крестьян, на которую возлагались большие надежды (иногда ее ошибочно называют колхозами, но, в отличие от последних, такая кооперация была действительно добровольной). Именно на постепенное развитие кооперативного хозяйства уповали большевики, в частности Н. И. Бухарин, в расчете на то, что таким образом будет постепенно отмирать частная «мелкобуржуазная» деятельность – в ходе конкуренции между частниками и кооперациями, в которой социалистическое государство будет всячески помогать последнему. В эффективности кооперации даже не сомневались, поскольку социализм предполагает веру в то, что социалистические и кооперативные хозяйства априори эффективнее «буржуазных»/частных. Деятельность частников допускалась как временно полезная для советского строя – налоги с них шли якобы на укрепление социализма в стране, а розничная частная торговля помогала государственной промышленности развиваться. Последнее верно в силу того, что розничные торговцы продавали то, что закупали оптом у государства. Отношения частников с их наемными работниками тщательно регламентировались советским трудовым кодексом, включавшим в себя определенные социальные гарантии и 8-часовой рабочий день. Разумеется, не стоило и надеяться, что права частных хозяйств были хорошо защищены государством – во всех спорных случаях они оставались дискриминируемой стороной. Большевики всего лишь использовали крестьянство, кустарей и торговцев в целях укрепления своего положения, так как план строительства социализма с ходу оказался невыполнимым. При этом все годы нэпа дискуссии вокруг курса партии не умолкали, вплоть до обвинения сторонников нэпа в реставрации капитализма и работе на буржуазию.

Есть вероятность, что принятие нэпа было совершено благодаря большому авторитету Владимира Ленина. Абсолютное большинство большевиков были против нэпа, как возврата к капитализму, отката к нему, отказа от социализма. В этот короткий период были две основные фракции, сгруппировавшиеся вокруг своего отношения к нэпу. Первые – это сторонники форсированной индустриализации за счет деревни, полной ликвидации частников, масштабной коллективизации крестьянских хозяйств. К ним относились, например, Георгий Пятаков, Лев Троцкий, Евгений Преображенский, Валериан Куйбышев, а впоследствии и Иосиф Сталин, который с 1928 г. начнет реализацию именно такого подхода. Теоретическим основанием их доктрины служила теория первоначального социалистического накопления Е. Преображенского. Вторые – это сторонники нэпа «всерьез и надолго» (как говорил Ленин). К ним относились Николай Бухарин, Александр Рыков, Михаил Томский, Феликс Дзержинский, Михаил Владимиров и др. Суть их позиции сводилась к проведению такой политики, которая предполагала сочетание интересов общественного и частного к государственной крупной промышленности и оптовой торговле и частных крестьянских хозяйств, розницы, промысла, мелких и средних предприятий. Бухарин внес в теорию нэпа, пожалуй, наибольший вклад, в том числе своей критикой Преображенского. Бухаринская концепция предполагала «эволюционный путь» развития социализма и конкуренцию кооперативов с мелкобуржуазным хозяйством, о чем уже сказано выше. Подразумевалось длительное сосуществование государства и рынка, в котором они бы конкурировали между собой и первое, пользуясь своими якобы преимуществами (а в действительности монополией на насилие и закон, а также регулирование частного сектора экономики), постепенно вытеснило бы второе более дешевыми и качественными товарами (что звучало утопично, учитывая, что качество и дешевизна товаров обеспечиваются благодаря рыночной конкуренции между агентами, не имеющими монополии на насилие и закон). Еще один ключевой момент – это отношения города и деревни. В отличие от фракции радикальных большевиков «умеренные» экспроприаторы считали, что эти отношения должны строиться на основе взаимной выгоды, обмена сельхозпродукцией на промышленную и наоборот, с постепенным накоплением сбережений у крестьянских масс, которые те откладывали бы в советские кредитные учреждения. Затем эти сбережения государство могло бы инвестировать в дальнейший рост промышленности. На этих же основаниях Бухарин выступал против форсированной индустриализации и коллективизации и за продолжение политики нэпа после 1927 г.