Социализм. История благих намерений

К огромному сожалению, эта мрачная картина была только прелюдией к закономерному результату, масштабы трагичности которого невозможно переоценить. Речь идет, конечно же, о голоде 1931–1933 гг. Точная цифра погибших от голода нам неизвестна, но разброс в любом случае ошеломляющий: от нижнего предела в 4,6 млн до 5,7 млн у Дэвиса и Уиткрофта [374, с. 421] и 7 млн в заявлении Государственной Думы РФ от 2 апреля 2008 г. [376].

Современные апологеты социализма пытаются снизить число жертв голода и снять ответственность с советского руководства, объясняя всё неурожаем в результате плохой погоды и даже поведением самих крестьян. Но объективное исследование вопроса позволяет с уверенностью сказать, что непогода не могла стать причиной голода такого масштаба. Продовольственный кризис в городах ощущался уже с 1928 г., когда было введено нормирование основных продуктов питания и более 30 млн человек получали продукты по карточкам. То есть непорядок в системе обеспечения населения едой начался на несколько лет раньше голода. Дальнейшее развитие событий зависело от варианта решения проблемы, который выберет социалистический режим. Доведение миллионов людей до голодной смерти можно было избежать, если бы, по предложению более либеральных большевиков вроде Бухарина, сельское хозяйство продолжало работать по нэповскому механизму и государство хотя бы увеличило закупочные цены на зерно (что, собственно, и будет с запозданием сделано к 1935 г.). К сожалению, Сталин и его окружение пошли по наиболее бескомпромиссному, социалистическому, пути – созданию крупных хозяйств из множества крестьянских, с экспроприацией у крестьян земли, орудий труда и скота.

Голод начался в Казахстане. Уверенные в прогрессивности своих идей, ради которых возможны любые методы, большевики попытались провести кампанию по переводу традиционно кочевого казахского народа на оседлый образ жизни с последующим их вхождением в колхозы. Поскольку кочевники исторически жили за счет животноводства, отъем у них скота в пользу колхозов привел к катастрофе. К тому же темпы коллективизации в Казахстане были выше, чем в среднем по стране, в результате уже к середине 1932 г. доля колхозов достигла 72 %. Наиболее богатые байские хозяйства подвергались беспощадному «раскулачиванию» – это означает, что самые эффективные хозяйства уничтожались, а компенсации в виде более эффективных колхозов еще не было. Уход за лошадьми, коровами, овцами и т. д. в колхозах был несравнимо хуже, чем у кочевников, что отражалось на весе животных и на соотношении веса туши к живому весу. Это, кстати, было верно для всех колхозов страны. Например, средний вес свиней, забиваемых для государственных заготовок, снизился со 111 кг в 1927 г. до 55 кг в 1932 г. [374, с. 335]. Ухудшение снабжения хлебом из хлебопроизводящих русских регионов (в силу ухудшения положения последних) привело к росту потребления скотоводами мяса, что еще более усугубило ситуацию с поголовьем скота. Все это сопровождалось бескомпромиссными требованиями центра выполнять планы по скотозаготовкам. Результатом стало сокращение поголовья коз и овец на 89 %, лошадей на 87 %, крупного рогатого скота на 77 %, верблюдов на 93 % [374, с. 329]. Голодные смерти начали фиксировать не позднее декабря 1931 г. С 1930 по 1933 г. численность сельского населения Казахстана сократилась с 5,87 млн до 2,49 млн человек [374, с. 415]. Не все это сокращение приходится на гибель людей от голода – многие кочевники нашли свое спасение в Китае. Сталин, как всегда, свалил всю вину на мифические «кулацкие элементы».

Масштабный голод начал охватывать остальные регионы СССР примерно с весны 1932 г. Украину – весной; несколькими месяцами позже – Северный Кавказ, Поволжье, Урал (в том числе Башкирию), Центрально-Черноземную область. На охваченных голодом территориях проживало по меньшей мере 70 млн человек.

Далее попробуем вкратце (насколько нам позволяет основное повествование) разобраться в основных причинах не только голода, но и его больших масштабов, в хлебопроизводящих регионах СССР:

1. Дестабилизация сельского хозяйства, вызванная агрессивной коллективизацией и экспроприацией, ударила по привычному распорядку посевных кампаний и уборке урожая, а также по мотивации крестьян.