Социализм. История благих намерений

Александр Николаевич Радищев в истории русского социализма стоит особо, хотя едва ли может быть назван убежденным социалистом при объективной оценке его творчества и взглядов (например, Радищев не был противником частной собственности, считая наличие ее у крестьянства стимулом для эффективного хозяйства). Его характеризует непринятие самодержавия, более того – даже просвещенного абсолютизма, а крепостное право становится ключевой темой в весьма революционном произведении «Путешествие из Петербурга в Москву», за которое он был сослан в сибирскую ссылку. В главах от «Подберезья» до начала «Городни» «писатель вскрывает иллюзорность взглядов тех, кто видел способы коренного преобразования действительности в частных улучшениях, мерах, реформах, показывает бесперспективность стихийных крестьянских бунтов (“Зайцово”) и восстаний типа Пугачевского (“Хотилов”). В конечном счете Радищев подводит читателя к выводу, что единственное средство изменения действительности – коренная ломка политических и социальных отношений, разрушение самодержавно-крепостнического строя путем народной революции. Кульминацией этого цикла является глава “Тверь”, а внутри ее – ода “Вольность”, в которой Радищев детально обосновал право народа на революционное насилие, доказал неизбежность революционного пути в историческом процессе. Народная революция, естественный итог самой “тяжести порабощения”, по Радищеву, – это сознательная ломка всей системы самодержавия и крепостничества, движение, направляемое революционной теорией. Революция явится первым шагом на пути превращения России в республику, где власть будет принадлежать народу, земля – крестьянам, где будет существовать полное равенство. Концепция Радищева была утопической, но она отражала чаяния крепостного крестьянства, крестьянскую “идею равенства”, которую В. И. Ленин назвал самой революционной идеей “в борьбе с старым порядком абсолютизма вообще – и с старым крепостническим, крупнопоместным землевладением в особенности”» [285, с. 16]. Смелость высказанных писателем идей в «Путешествии из Петербурга Москву», за которую он пострадал в эпоху авторитарной Екатерины Великой, сделала Радищева в глазах русских социалистов «первым русским революционером» (Ленин), «пророком и предтечей революции» (Луначарский) и «нашим святым, нашим пророком, нашим первым сеятелем, первым бойцом» (Герцен). Однако едва ли такая патетика была оправданна, так как Радищев если в чем и был первым, так это в совершенно верном прогнозе касательно последствий запоздалого решения вопроса с крепостным правом и землей – он призывал решить его чем скорее, тем лучше.