Социализм с русским лицом

Мыслитель симпатизировал акционированию, считая его единственной оправданной формой концентрации капитала, которая должна быть союзом капиталов. Он призывал бороться против чрезмерной монополизации и строить экономические отношения так, «чтобы… капитал распределялся возможно шире среди самой массы населения, а «работники» становились «капиталистами».

Те же позиции занимал и кн. А. Г. Щербатов, предполагавший, что «крупное фабричное производство может быть поставлено на более широкую ногу, если правительство будет покровительствовать акционерному началу со стоимостью в 25 руб. и с обязательным участием всех служащих и рабочих в своем предприятии».

Любопытно обратиться к программе Русского народнического всесословного союза. Его идеологи высказались за установление равномерных налогов, сообразных с доходами и средствами каждого, с освобождением бедных и неимущих от любых налогов.

Заметно, что консерваторы кругами ходили вокруг социализма, то приближаясь к нему, а то и удаляясь от него. Он их манил, но больше все-таки отталкивал. Им казалось, что капитализм есть все-таки наименьшее зло, которое может быть смягчено православной Церковью, сильным самодержавным государством и осторожными социальными реформами. Показательно в данном плане утверждение Шарапова: «Капитализм идет своим ходом и несет свои приемы. Устранить этот капитализм нельзя, не пришло время, не в социалисты же идти, в самом деле!»

Что ж, очень скоро как раз и пришло время «этот капитализм» «устранить». И его устранили социалисты, но только левые – настроенные антихристиански.

«Весь купец – либерал»

Излишняя осторожность отличала консерваторов и в их отношении к частному капиталу. Хотя порой монархистов, что называется, прорывало. Так, Пасхалов в одном из своих писем сгоряча уверял: «Весь купец – либерал».

Это, конечно же, было преувеличением, многие купцы как раз поддерживали правых. Да и в своих публичных высказываниях консерваторы такого себе не дозволяли. Хотя некоторые резкости и допускали, причем довольно-таки часто. Иногда оценки националистов действительно носили радикальный, антибуржуазный и антикапиталистический характер. Так, адвокат и публицист П.Ф. Булацель клеймил представителей «могущественнейшей буржуазно-капиталистической шайки, которая всеми средствами стремится к власти».

Под критические высказывания монархического публициста И. Гофштеттера попадали «буржуи всех племен и национальностей, мечтающие о разорении крестьянства».

А П. Н. Семенов презирал капитал за то, что ему «нет дела до правды и справедливости».

Но в данных случаях удается обнаружить всего лишь оттенок социализма.

Причем наряду с критикой в адрес буржуа, можно встретить и одобрительные высказывания правых по их поводу. Журнал «Деятель» даже полемизировал с «Русским государством» (газетой С. Ю. Витте), допустившим определенные нападки на предпринимателей. «Не является ли такое отношение нашего правительства, – вопрошал коллектив издания, – той таинственной причиной, благодаря которой… русское правительство, потеряв популярность в русской среде, ищет средств для осуществления своих планов не у русских, а у еврейских капиталистов». И это при том, что ранее журнал обрушился на «ту часть нашего именитого купечества, которая… в жизни своей слишком часто осуществляет пословицу: на небо поглядывает, а на земле пошаривает».

Но главное – черносотенцы почти никогда не призывали к резкой активизации государственного вмешательства в экономическую деятельность любых социальных слоев (в том числе и буржуазии).

Например, Тихомиров, сохраняя некоторые симпатии к социализму и после отказа от народнических воззрений, так определял свое отношение к этой проблеме: «… Если выбирать из двух зол, то менее вредным было бы полное невмешательство государства (в экономику. – А.Е.) нежели вмешательство ошибочное». Согласно ему, хозяйственные процессы имеют внутреннюю логику, позволяющую им, когда надо, протекать и без воздействия внешних сил. Однако попытка искусственно изменить их неизбежно окончится полным провалом.

Всегда клонившийся в национал-капитализм Гурко допускал резкие нападки на казенное хозяйство, считая, что оно менее выгодно, чем частное. Опираясь на труды английского экономиста Пратта, он выделял ряд неизменных черт, присущих государственному сектору:

1) сосредоточение управления в одном центре, вдали от реальных процессов;

2) слишком большое количество управленцев;

3) господство непотизма и протекции, которые, согласно уже самому Гурко, усиливаются при парламентаризме с его излишним вниманием к групповым интересам;

4) дороговизна и переплата по всем поставкам;

5) личная незаинтересованность персонала казенных предприятий в его доходах, уходящих от конкретных лиц.

«Следовало бы, – заключал Гурко, – всемерно сокращать поле хозяйственной деятельности казны».